наука и техника

Среди молодых ученых и специалистов производства — лауреатов премии Ленинского комсомола 1973 года — имя Рисмага Гордезиани, кандидата филологических наук, доцента Тбилисского университета. Высокая премия присуждена ему за цикл работ по гомерологии и эгеистике.
Молодая журналистка Дали Цуладзе беседует с Рисмагом Гордезиани.
Рисмаг, вот уже второй раз за последние годы в списке работ, удостоенных столь почетной для каждого молодого ученого награды, а именно премии Ленинского комсомола, назван цикл работ в области классической филологии, то есть науки о древности. В чем конкретно, на ваш взгляд, заключается актуальность классической филологии в наши дни?
— Видите ли, деление наук на актуальные и неактуальные может опираться лишь на узкопрактические, а не на философские критерии. Все признают, что, несмотря на огромную дистанцию во времени, отделяющую нас от древнейших культур Средиземноморья, интерес к античности не только не ослабевает, а, напротив, заметно усиливается. И яркое подтверждение тому — самая элементарная статистика.
А именно: книги об античности, переводы древнегреческих и римских авторов принадлежат к категории наиболее ходкой литературы. Они мгновенно исчезают с прилавков книжных магазинов.
У каждой эпохи свои эстетические и моральные принципы, свои методы исследования. Поэтому интерпретация общеизвестных фактов человеческого творчества минувших веков требует постоянного возобновления, с тем, чтобы интерпретация эта находилась на уровне современных открытий и требований. Перед исследователями классической филологии всегда стояла сложная задача — быть посредниками между античной культурой, сохраняющей в течение всей последующей истории человечества значение формы и недосягаемого образца, и современным обществом, выявлять все новые, ранее не замеченные аспекты этой культуры, которые могли бы
способствовать обогащению духовного мира современного человека, дальнейшему развитию цивилизации. В этой ситуации, по моему глубокому убеждению, миссия исследователей античной культуры весьма почетна и вместе с тем ответственна. Ведь интерпретация античности для нашего социалистического общества на основе нашей идеологии и методологии, приобщение целых поколений к лучшим культурным традициям человечества требуют от нас огромной отдачи. В течение последних десятилетий представления об античной культуре систематически
меняются. Этому способствуют новые археологические раскопки, расшифровка древнейших письменных документов, выявление малоизвестных или неизвестных вообще средиземноморских культур, памятников искусства и литературы, прямым следствием коих является постоянный пересмотр общеизвестных истин, положений, долгое время считавшихся бесспорными, незыблемыми. И вот именно поэтому интерес к античности в наши дни следует рассматривать не как своего рода анахронизм, а как факт, логически связанный с духом нашей эпохи, с развитием человеческой культуры.
— Сфера ваших исследований — проблемы единства и формировании гомеровского эпоса, его отношение к истории стран эгейского бассейна. И в своих работах вы доказываете, что…
—…Что как «Илиада», так и «Одиссея» написаны одним автором. Поясню. Гомеровские поэмы, написанные двадцать восемь столетий назад, не утратили и по сей день своей силы и прелести, удивляя высоким искусством, законченностью форм. Многовековая традиция исследования гомеровского эпоса сделала «гомеровский вопрос» одной из самых значительных проблем не только классической филологии, но и гуманитарных наук вообще. Интенсивная работа поколений лучших филологов в области гомерологии способствовала выработке универсальных, усовершенствованных методов анализа эпических произведений, которые успешно используются и при изучении эпоса других народов. Это с одной стороны.
С другой стороны, гомеровский эпос фактически является «пробным камнем» всех методов, вырабатываемых в филологической науке. Так что изучение истории «гомеровского вопроса» в некоторой степени означает н изучение развития филологии вообще, уровня филологических наук на определенных этапах развития в частности.
Так вот, в науке давно уже идет спор о том, являются ли гомеровские поэмы произведением одного
поэта, не представляют ли они собой объединение разных эпических частей, созданных в разное время. Особое внимание при этом уделяется установлению закономерностей построения цельных композиций гомеровских поэм, выявлению четких композиционных принципов как в малых, так и в больших структурах «Илиады» и «Одиссеи». Работы последних лет показали, что композиционные принципы, которыми пользовался поэт, полностью соответствуют принципам так называемого геометрического искусства VIII века до нашей эры.
Проведенный мною анализ композиции поэм показал, что как «Илиада», так и «Одиссея» построены по принципу распределения типологически и функционально схожих сцен вокруг центральной части по круговой композиции и параллельному делению, то есть по принципу, столь органичному для геометрического искусства. Достаточно изъять из поэм отдельные части, которые, по мнению ряда филологов, не могут быть оригинальными, как эта закономерность в композиции нарушится. В этой связи выявляется и много других особенностей гомеровской поэзии, а главное — поразительное единство формы и содержания эпоса. Все это вкупе делает единство поэм совершено реальным фактом и в отличие от популярной ныне теории «устного творчества» указывает на использование письма в процессе формирования «Илиады» и «Одиссеи».
В цикле моих работ, удостоенных премии, затронута также проблема взаимосвязей древнейших культур и письмен Средиземноморья, дошедшая до нас лишь в фрагментарном виде и охватывающая древнейшую культуру Крита, догреческую и микенскую Элладу, прибрежные районы Малой Азии, загадочную культуру этрусков. Именно эти вопросы и подняты мною в процессе исследования истории и этногенеза древнейших письмен эгеиды. С работой этой тесно связано и определение характера древнейших языковых и культурных параллелей между Средиземноморьем и Кавказом.
— Как давно вы «открыли» для себя классическую филологию, когда увлеклись ею?
— Когда я по-настоящему увлекся классической филологией? Но разве можно назвать увлечением
смысл своей жизни, суть своего бытия?! Увлекался я многим. Футболом, к примеру. И почему-то долгое время был глубоко убежден, что в моем лице большой футбол теряет, ну если не самого лучшего, то одного из лучших игроков. Ребята по школьной команде быстренько развеяли все мои сомнения и честолюбивые замыслы, доказав мне что они тоже «находка» для большого футбола… Увлечением я бы назвал вдруг вспыхнувшую страсть моего одиннадцатилетнего сынишки к придуманной им мифической стране. Мало того, что Леван придумал целый континент и населил его несуществующим народом, он дал вымышленному народу язык и, да простит меня сын, что выдаю ненароком его маленькую тайну, сам пытается говорить на этом странном языке.
Что же касается классической филологии, то мир этот, полный прелести и загадочности, мир, несмотря на столь глубокую древность, никогда не теряющий своей молодости и удивительной современности, нахлынул на меня сразу, с первых же дней сделав из меня одного из самых рьяных поклонников своих. Произошло это в бытность мою студентом-первокурсником филологического факультета Тбилисского государственного университета. Вопросам гомерологии были посвящены мои дипломная и кандидатская работы. Итоговой, завершающей в этой области работой является докторская диссертация «Проблемы единства и формирования гомеровского эпоса», которая уже завершена…
На моей улице, чуть ниже аптеки, стоит будка чистильщика. Сколько я себя помню, полновластный и бессменный хозяин ее — дядя Арменак. «Э, дорогой,— говорит каждый раз дядя Арменак, наводя зеркальный блеск на моих ботинках и с завидной ловкостью меняя на лету щетки,— вот ты, говорят, изучаешь историю. Читаешь какие-то мудреные книжки. Так вот скажи-ка мне, что такое жизнь человека?»
И, хитро взглянув на меня, этот старый тбилисец, знающий подноготную всего нашего района, начинает рассказ о том, как третьего дня какой-то лихач сбил пешехода. «Был человек, и нет его. А ты говоришь — история»,— многозначительно заключает дядя Арменак и принимается за второй ботинок.
В последний раз пройдясь бархоткой по зеркалу ботинок, он на несколько секунд застывает, как бы любуясь делом рук своих, а затем бросает свое короткое «все». И это значит, что теперь мне можно идти даже на великосветский прием. На традиционный вопрос, сколько я должен, дядя Арменак отвечает столь же традиционно: «Э, дорогой, обижаешь. Что, забыл уже? Столько же, сколько и в прошлый раз. А о человеческой жизни ты подумай, сынок. Даром, что ли, ученый?!»
Прав дядя Арменак. Был человек, и нет его. Были культуры и народы, и нет их. А я говорю — История! Та самая, которая пролегла мостом между нами и теми далекими цивилизациями. Та самая, которой нести в будущее нашу культуру. Та самая, которую именуют Историей Человечества и которой я, Рисмаг Гордезиани, рад служить.