Все свои девятнадцать лет прожил Антон в Москве на Арбате. Он не знал, откуда старуха приехала, не был никогда в деревнях, не видел ничего, кроме города,— субботние подмосковные походы не в счет. Но что-то, не отмеченное им самим твердо, еще тайное для него, то, что спокон веку тревожило людей родной земли, кем бы они ни были, проснулось в нем и держало в тревоге.
Не мог он бросить эту старуху.
Но он об этом не думал, не понимал и даже злился, что теряет время.
Он шел размашисто, иногда менял руку. Старуха торопливо семенила, отставала, распарилась вся в своем жакете, утирала пот узловатыми пальцами и все бормотала что-то на ходу.
Они нашли высокий белый дом, поднялись по лестнице: лифт то ли еще не работал, то ли уже не работал,— позвонили в квартиру.
Долго не открывали.
Потом зашлепали шаги, щелкнул замок, молодая женщина открыла дверь.
Мгновение она смотрела спокойно и отчужденно, не понимала. Потом охнула, засуетилась:
— Мама! Вот не ждали! Вы же в ноябре собирались! А мы думали: устроимся — напишем. Как вы нас нашли? Ах да, Саша оставил адрес. Да проходите, проходите!.. Антон внес чемодан в прихожую.
— Как же все-таки вы нас нашли? Тут не всякий москвич найдет. А Саша на работе. Да снимите жакет-то свой…
— Я пойду, до свидания,— сказал Антон.
Женщина заметила его.
— А, этот мальчик помог вам? Минутку, молодой человек…
Она выхватила из сумочки рубль и протянула Антону. Он удивился, взглянул на деньги, на нее, посторонился, по-прежнему удивленно посмотрел на старуху, отодвинулся боком и вышел.
Потом он бежал вниз, прыгая через ступеньки. Было четыре часа. Он бежал по живописному пустырю, веселил иногда себя — взмахивал руками, подпрыгивал высоко, корчил рожи, орал на разные голоса,— дурачился, мог позволить себе, имел право: целый день был серьезным и правильным.
На дороге ему повезло, поймал такси, спокойно доехал до Галиного дома, но никто не вышел, не открыл дверь.
— Так и будет,— решил Антон и побежал домой.
Такой был день.

30
Дома его ждали. Ждала вся в тревоге мама; ждала — странно! — Галя; ждал Виктор и — на тебе! — Лена, сколько лет, сколько зим.
Ждал его и стол. Антон твердо знал: в ближайшие два года такой стол он увидит только во сне.
Если приснится… Он проглотил слюну.
— Где тебя носит? — спросил брат. И больше ничего, замолчал, Антон даже удивился. Ведь такая зануда. А тут спросил, и все. Не стал пилить. Да и спросил-то без упрека, по-приятельски, не зло.
И даже насмешливо, даже грустно, печально немного.
— Я давно тебя жду,— сказала Галя.
— Сядь поешь,— сказала мама.
Только Лена молчала.

Журнал «Юность» № 8 август 1972 г.