Раскроем книгу

Лев Разгон
Незабываемое
Жанр воспоминаний,— пишет Маргарита Алигер,— имеет свои прихотливые законы, и один из первых предусматривает право на субъективность этого жанра. Ибо все, что вспоминаю я, вспоминаю именно я, и воспоминания мои не могут быть вырваны из контекста моей жизни…»
А «контекстом» жизни автора этой книги — «Тропинка во ржи» (О поэзии и поэтах. М. Изд-во «Советский писатель», 1980 г.) — оказалась вся советская и большая часть зарубежной поэзии за несколько десятков лет. Поэтому, очевидно, и была написана эта книга — одна из наиболее интересных и содержательных в столь ныне распространенном мемуарном жанре.
«Тропинка во ржи» не является обычным сборником воспоминаний, а развернутой книгой о жизни поэзии и поэтов.
М. Алигер рассказывает и о тех, с которыми ее свела жизнь, и о тех, кого лично не знала, но чьи стихи отложились и ее памяти и сознании. Это поэты самые разные, совершенно не похожие друг на друга. Среди них Павел Антокольский, дружба с которым прошла через всю жизнь Алигер; и малоизвестная поэтесса начала века, человек необыкновенной судьбы, Елизавета Кузьмина-Караваева, о которой Алигер знала только понаслышке. Читатель «Тропинки во ржи» найдет и книге ряд превосходных портретов болгарской поэтессы Елисаветы Багряны и сербского поэта Стевана Раичковича; армянской поэтессы Маро Маркарян и французского поэта Луи Арагона.
Но наиболее душевно и подробно развернуты портреты советских поэтов.
Вот, например, воспоминания Алигер об Илье Эренбурге. Она близко знала этого выдающегося писателя, одного из замечательных наших публицистов и общественных деятелей. Но для автора воспоминаний Илья Эренбург интересен прежде всего и больше всего тем, что Эренбург — поэт. Именно поэзии Эренбурга, сама поэтическая сущность его натуры больше всего привлекают внимание мемуаристки. Она пишет о нем: «Широко известный романист, едва ли не самый нужный людям журналист, он был поэтом, прежде всего поэтом, и хотя и его знали мало, именно в них он изливал все самое сокровенное, самое дорогое для души».
Естественно, что когда мемуарист вспоминает людей только «по любви», только по интересу к ним, то в списке тех, кого она вспоминает, отсутствуют всякие ранги. И поэтому в воспоминаниях Маргариты Алигер рядом с всемирно известными именами полноправно стоят имена полузабытого Татлина или скромной, тихой Марии Павловны Чеховой. Она о них пишет не только заинтересованно, с чувством великой симпатии, по и горечи о том, что сестре Чехова жизнь дала много и уж иных горестей, а огромный талант Татлина не сумел в полной мере реализоваться.
Маргарита Алигер вспоминает о многих замечательных людях, о которых имеется немалая мемуарная литература, но ее воспоминания никого не повторяют. Многочисленные воспоминания о Светлове уже создали некий штамп безудержного остряка, этакого «рубахи-парня», разбрасывающегося словами, фразами, строчками, мгновенно расходящимися огромными тиражами. Маргарита Алигер в лирическом портрете Михаила Светлова подчеркивает то, что больше всего ее поразило: способность поэта полностью сохранить облик своей молодости, верность принципам и привычкам, усвоенным в годы комсомольской юности. И главной в них была внутренняя свобода, чувство независимости и собственного достоинства.
А в Маршаке Алигер поражает чувство любви к поэзии, беззаветная преданность ей. Она и не пытается сколько-нибудь затушевать, преуменьшить «колючесть» характера Маршака, его нетерпимость к тому, что расходилось с его взглядами на поэзию. Однако не это подчеркивает Алигер, а совсем другие качества Маршака: детскость, верность друзьям, доброта.
Своей книге воспоминаний Маргарита Алигер дала название главы об Александре Твардовском. И это совсем не случайно. Этот рассказ, пожалуй, центральный по значительности образа, созданного в нем. Об Александре Твардовском написано не только множество воспоминаний — целые книги! Написаны книги, сделаны телевизионные фильмы. Их авторами были люди, большинство из которых близко знали Твардовского и любили его. Маргарита Алигер, безусловно, относится к таким людям. Но ее воспоминания выделяются среди других своим мужеством, откровенностью, в основе которых лежит великое уважение к поэту. Она не считает нужным хоть в малейшей степени затушевать, залакировать многие сложные и противоречивые черты этой крупной, необыкновенно самобытной личности. Эти качества Твардовского больше всего выявлялись в том, как редактировал он «Новый мир». Алигер в полной мере оценивает вес значение этой работы Твардовского для советской литературы. Сложная индивидуальность Твардовского жестко накладывалась на журнал. Это приводило иногда к трудным отношениям редактора со многими авторами, и Алигер пишет об этом откровенно.
Рассказы о Казакевиче и Ахматовой особенно выделяются в воспоминаниях Маргариты Алигер. По разным причинам. В одном случае речь идет о знаменитом поэте, прошедшем долгий, тяжкий и все же славный путь жизни. Анна Ахматова всегда остается для автора воспоминаний значительнейшим поэтом нескольких эпох; восторг перед нею, восхищение ею нисколько не умеряются никакими своеобразными деталями быта Ахматовой, никакими обстоятельствами ее личной жизни. Ахматова предстает в долгом закате ее жизни, закате, который до самого его конца ни в чем не снизил всю значительность ее личности.
А портрет Казакевича совсем другой. Ибо тут ведется рассказ о человеке, который не успел реализовать полностью свой незаурядный талант, свои многие интересные и значительные замыслы. Есть какая-то несправедливость в том, что полный сил и замыслов человек, прошедший через адское горнило войны и уцелевший, гибнет от проклятой, неизлечимой болезни. И воспоминания о Казакевиче окрашены трагизмом этой несправедливости.
Печаль сопутствует этой книге. И это естественно. Ибо в ней речь идет не просто об ушедших из жизни. Рассказывая об Илье Эренбурге, Алигер пишет: «Его ужасно не хватает в нашем мире». Это относится не только к Эренбургу. Всех, кого вспоминает Маргарита Алигер, ей ужасно не хватает в этом мире. И не только ей. Но и нам, читателям ее книги.
Свои воспоминания об Эренбурге Маргарита Алигер начинает словами Мандельштама: «Я изучил науку расставанья в простоволосых жалобах ночных…» Она пишет: «Все чаще и чаще я твержу эти удивительные строки Осипа Мандельштама. Они означают для меня бесконечно много, потому что я принадлежу к поколению, которое глубоко изучило эту печальную науку. С юности нашей — в тридцатых годах, с молодости, которая пришлась на войну, мы расставалась, учились переживать разлуки, надеяться на новые встречи… Так и дожили до последних разлук, за которыми не стоят уже никакие надежды. И обрели еще одно средство, помогающее Переживать потери,— воспоминания».
Не только для автора «Тропинки во ржи», но и для ее читателей эти воспоминания являются не реквиемом, а встречей. Встречей со многими талантливыми, умными, замечательными людьми. Мы наслаждаемся общением с ними, как наслаждалась ими в свое время Маргарита Алигер. И они становятся живыми для нас и сегодня.
Сама Маргарита Алигер также составляет целую эпоху в нашей жизни. Ее поэзия сопутствовала нам в довоенные годы, она прозвучала известными строками «Зои» во время войны, она связана для нас с послевоенным временем. Для читателей поэзии Маргариты Алигер ее поэзия — это годы нашей юности, зрелости, старения… И нам облик этого поэта так же важен и интересен, как и образы тех людей, которых она вспоминает.
Будем же ей благодарны за все узнанное. Узнанное и прочувствованное.

Журнал «Юность» № 6 июнь 1981 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области

Share and Enjoy:
  • Print
  • Digg
  • StumbleUpon
  • del.icio.us
  • Facebook
  • Yahoo! Buzz
  • Twitter
  • Google Bookmarks
Запись опубликована в рубрике Литература. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *