Наталья Гнатюк
Ей 23 года. Она работает в газете «Московский комсомолец». Учится на III курсе вечернего отделения факультета журналистики МГУ.

Очередь тянулась длинная и тоскливая за предметом, по летнему времени совсем бесполезным,— за шубами. Петьке было здесь жарко и скучно. Вот уже полчаса он выкручивался и извивался на маминой руке, как угорь. Петька тянулся к барьеру. Самое интересное осталось внизу, светилось всеми цветами и притягивало к себе.
Детский же мир на третьем этаже ему совсем не нравился. Он был серо-черно-каракулевый, пах нафталином и состоял из локтей, толкающих Петьку.
Мама, конечно, давно поставила бы его в сторонку, но боялась, что Петька потеряется. Она одергивала его и говорила: «Вон, видишь, мальчик ведет себя хорошо».
Петька скосил глаза на толстого, краснощекого мальчика. Тот сопел и с азартом откручивал последнюю пуговицу на своей нарядной тужурке. Вид у него был сосредоточенный. И Петька еще больше затосковал от собственной бездеятельности.
Петькин нос упирался в мамину руку с блестящими часиками, и он волей-неволей глядел на них. В это время сзади кто-то опять поднажал, и Петька выпустил мамину руку и потерял из виду часики. Но зато перед его носом на каменном полу засиял ослепительно красный пятак.
Новенький и тяжелый, он быстро нагревался в кулаке. Его нельзя было сравнить ни с бумажными рублями, ни с тусклым серебром. Поэтому из всех известных ему денежных знаков Петька больше всего уважал пятак.
Вчера в детском саду воспитательница Таисия Павловна читала книжку про везучую муху, которая по полю пошла и какую-то денежку нашла. Петька представил себе, как муха, перебирая тоненькими лапками, словно белка в колесе, сидит на ребре пятака и катит его на базар, где покупает самовар. Что такое самовар, Петька представлял смутно. Это было что-то большое и ослепительно золотое.
Петька понял, что разбогател.
— Ну, я пошел, мама! — крикнул он для очистки совести в толпу и направился к лестнице.
Первое, что он увидел внизу,— это игрушки.
Петька глядел на игрушечный мир из-под мелькающих рук, поверх стриженых голов и пузатых портфелей, и потому этот мир казался похожим на лоскутное одеяло. Петькин взгляд выхватывал из него то один яркий лоскут, то другой. Чего только там не было!
Заводные машины с кузовами — от спичечного коробка до такого, в какой Петька мог залезть сам, — ползали по прилавку, как большие жуки, тыкались в руки и сами въезжали в картонные коробки. Зеленые танки с красными звездами вертели башнями и шуршали гусеницами. Надувные зайцы шевелили пухлыми ушами. Заводные клоуны приседали, а куклы закрывали глаза и пищали. От кукол Петька отвернулся…
Отвернулся и увидел, что людей вокруг много. Ему стало немножко страшно. «Но я же не потерялся,— подумал он,— я сам ушел, сам и найдусь». И стал смотреть, где бы ему легче найтись. И он увидел веселую продавщицу с таким курносым носом, что в детстве с ней, наверное, часто играли в известную игру — кто-то из взрослых вдавливает твой кончик носа и весело говорит: «Дзинь, барин дома?» Как будто это приятно! Пользуются тем, что до их носа не достать.
Девушка выстрелила из такой штуки, укрепленной на доске с нарисованными зверями и похожей на щеколду. Каждый знает: чем сильнее ее оттянешь, тем вернее попадешь в заветную лунку. Возле нее написано, сколько очков полагается за того зверя, в чьей шкуре проделана лунка. Игра называется «охотой», а щеколда — «пушкой».
Петька очень любил играть в разведчиков и охотников и поэтому подошел ближе. Металлический шарик упал в лунку на хвосте тигра.
— Теперь твой черед,— улыбнулась продавщица. Петька ухватился за тугой спуск «пушки», оттянул его, сколько было сил, и отпустил. Шарик несколько раз ударился в бортик, дзинькнул, пересчитав металлические колышки, расставленные по доске, и вкатился в кончик хобота слона так, что казалось, будто это слон сам взял шарик.
— Ого! Сто очков,— удивилась девушка.— Выиграл.
От удовольствия Петька покраснел и сразу вспотел.
— Нравится?
Петька кивнул головой.
— Скажи маме — пусть купит.
— Я сам могу,— гордо сказал Петька и разжал кулак.
Девушка кончила торговое училище совсем недавно и работала в «Детском мире» всего несколько недель. Но даже если бы ей до пенсии оставалось года два, она вряд ли смогла бы припомнить такого удивительного, такого щедрого покупателя, так доверчиво уставившегося снизу в дырочки ее ноздрей.
Она смутилась. Но, как все добрые курносые люди, быстро нашлась и очень серьезно спросила, как зовут покупателя.
— Петя Антонов… Пять лет,— с достоинством ответил Петька, по-отцовски сдвинул брови и чуть привстал на цыпочки.
— Хорошо, Петя Антонов. Что же ты хочешь купить? Охоту?
Петька уже хотел было снова кивнуть головой, но не смог. Слишком вокруг много было такого, что он хотел бы купить. А в глубине души он догадывался, что на одну монету можно купить хотя и любую, но все-таки одну вещь. И приходилось выбирать.
— Мне… посмотреть надо… Мне мяч тоже нужен… в футбол играть.
— Валя! — крикнула девушка.— К тебе покупатель.
Валя, рослая и озабоченная, подошла к ним и не сразу нашла Петьку с высоты своего роста и положения.
— Этот, что ли, покупатель? — спросила она, продолжая отыскивать глазами его папу или маму.
— Этот, — подтвердила девушка с курносым носом.
— Один?
— Один.
— А деньги у него есть?
Петька опередил хотевшую сказать что-то курносую продавщицу: «Есть…» — и с важным видом показал свой капитал.
— Да ты что, мальчик…— начала было удивленная Валя, но натолкнулась на взгляд подруги и закончила фразу не так, как собиралась,— …смотреть будешь, что… покупать?
Петька деловито оглядел Валины богатства. Мячей у нее было столько, что хватило бы на целую детсадовскую группу. Маленькие и побольше, разрисованные узорами и гладкие, похожие на спелую антоновку, они аппетитно выглядывали из сеток и коробок, дожидаясь своего прыгучего часа. Только одного мяча там не было: серьезного, настоящего, футбольного.
— Мне таких не надо,— возразил Петька.— Я вратарь.
— У меня брат — тоже вратарь, только в водное поло играет,— с облегчением согласилась Валя.— А ты футболистом стать хочешь?
— Спортсменом,— уточнил Петька.
— Ага,— кивнула Валя,— тогда тебе не сюда, а в спортотдел нужно. Он у нас во-он там… Найдешь?
— Конечно…
Продавщицы переглянулись.
— Может, сбегать предупредить?
— Ты с ума сошла, а покупатели?
— Жалко, разочаруется парень в жизни…
Покупатели в этом зале как бы делились на несколько этажей. На первом шагали дети лет шести, которых мамы держали за руку. На втором — сами родители. А на плечах у пап сидели малыши. Петька шел на уровне первого этажа, но шел самостоятельно и поглядывал на всех снисходительно. Впрочем, он спешил… Внезапно над его ухом раздался густой бас:
— Молодой человек
Петька поднял голову и обомлел. Над ним склонилась фуражка милиционера.
«Все,— решил Петька.— Я что-то натворил. Но ведь я не нарочно. И что? Может, «пушку» испортил?»
— Я нечаянно. Она сама испортилась…— Петька скрепя сердце протянул милиционеру пятак.
— Спасибо,— сказал милиционер,— денег не надо.
Я все видел, ничего не испортилось. Ты, мальчик, почему один? Заблудился? Где твоя мама?
У Петьки отлегло на душе.
— Мама наверху стоит за шубой. А я тут покупаю…
— А она знает?
— Знает,— уже с меньшей уверенностью ответил Петька.— Я ей сказал.
— Тогда прошу прощения.— Милиционер взял под козырек.
— Даю прощение,— сказал Петька и, уже не глядя по сторонам, отправился прямо в спортивный отдел, где стояли синие самокаты, черные мотоциклы и красные велосипеды.
Сначала он просто прохаживался между ними. Народ вежливо обтекал Петьку, и никто не обращал на него внимания.
«Самокат — хорошо, — размышлял Петька,— на нем учиться не надо, оттолкнулся и поехал. Но скорости нет… На трехколесном «велике» тоже учиться не надо, но что я, маленький, на трехколесном ездить!..
А маленький двухколесный для девчонок… Может, «Орленка» купить?»
Он встал рядом, примерился к рулю.
«Высоко… А если стоя? Если стоя — педали достану. А как я на него сяду? Мама подсадит — засмеют.
Правда, во дворе, в углу, ящик стоит, я на него влезу и в седло прыгну. Но разве мама разрешит? Заругает и отнимет. Скажет, дам, когда вырастешь. А я, когда вырасту, может, мотоцикл куплю…»
Петька с уважением покосился на мотоцикл.
«Нет, к мотоциклу шлем и очки нужны. И мама разволнуется. Нет, пока не буду покупать…»
Мимо быстро прошагал продавец в синем халате.
— Отойди, мальчик, не трогай, испортишь.
— Ну да, испорчу! Что я, маленький?..
— Говорят тебе, не мешайся, — кинул на обратном пути, шелестя какими-то бумажками, парень в халате. — Родители, чей ребенок, присмотрите. Оставляют тут одних…
— Я не ребенок…
Продавец сморщился так, что стал похож на печеное яблоко.
— А кто же ты?
— Я Петька. Я велосипед выбираю.
— Видали мы таких выбиральщиков! А деньги ты имеешь?
— Имею.— Петька протянул ему на открытой ладони пятак.
— Ну, ты богач,— присвистнул парень.— И какой же ты, Петька, велосипед выбрал?
— Я еще думаю. Их у вас много, а мне один нужен, самый лучший.
— Может, я помогу лучший выбрать?
— Помогите…
Продавец присел на корточки перед новеньким «Орленком», раскрутил педали и резко остановил.
— Гляди, у него тормоза — класс, цепь не прокручивается. Или тебя звонок интересует?
Петька два раза звякнул.
— Хороший звонок…
— Ты шины, шины проверь, вдруг не накачаны.
Петька постучал ногой о тугую шину.
— Ты на седло погляди, его и опустить и поднять можно…
— Хорошее седло… Ладно, я куплю этот…— Петька направился к кассе.
Продавец не ожидал такого поворота.
— Куда ты, торопыга?! Ты погоди сразу в кассу.
Может, что другое подойдет. Вон самокаты стоят чешские. Один парень на таком из Праги в Москву доехал. Представляешь?
Петька представил.
— Да, здорово…
— Это еще что! Завтра обещали партию гоночных велосипедов…
— Гоночных! — ахнул Петька.
— Ну. А на днях….
В разговор вмешался мужчина:
— Товарищ продавец!..
— Видите, я занят…
— Я только спросить…
— Спрашивайте.
— Я сыну хочу на день рождения велосипед подарить, какой вы посоветуете?
— А ты какой посоветуешь? — обратился к Петьке продавец.
Петька задумался.
— А сколько ему лет?
— Шесть…
— Ага,— просиял Петька,— тогда ему этот как раз будет.— И он указал на велосипед, возле которого они стояли.— Я проверял. У него все в порядке.
— Платите в кассу,— пожал плечами продавец,— видите, самый лучший, полчаса выбирали…
— Сказать по правде, Петька,— доверительно шепнул продавец, когда мужчина отошел,— я вспомнил, там ключ из комплекта потерялся. Если цепь соскочит, то без ключа как починишь, так что ты не жалей…
— А тот мальчик как же? — нахмурился Петька.
Продавец почесал затылок.
— Действительно, непорядок. Знаешь, я ему сейчас из запасных достану. Извини, старина, побегу, — он хлопнул по Петькиной ладошке,— ну, бывай, заходи завтра гоночный покупать, жду…
Они расстались друзьями. Ведь важно, не сколько человека знаешь, а как он тебя понимает.
Петька был свободен, богат и счастлив. Поэтому, увидев в сторонке плачущую девочку, он очень удивился. «И чего девчонки всегда плачут? Чего им надо?..»
Петька осторожно тронул девочку за локоть.
— Ты чего? Потерялась?
Девочка совсем отвернулась к стенке, и Петька уже видел только ее спину и красный вздрагивающий бант на макушке. Петька растерянно пожал плечами.
— Хочешь, я тебе деньги дам, чего-нибудь купишь… Ну, хочешь… куклу с закрывающимися глазами? Она еще «мама» говорит. Хочешь? На, возьми…
— Господи, это что же за наказанье! На минуту оставить нельзя. Уже с каким-то мальчишкой связалась!.. Перестань реветь сейчас же!.. Куплю я тебе все, что захочешь, куплю
Женщина потащила девочку сквозь толпу к прилавку. На прощание обе оглянулись. Девочка с таким победоносным видом, что Петька пожалел, что подходил к ней, а мама — так недоверчиво и опасливо, будто Петька у нее не то попросил, не то взял что-то. И Петька злорадно подумал, что раз так, то пусть она и ходит со своим «наказаньем»…
Больше он ничего не успел подумать, потому что сквозь чью-то сетчатую авоську углядел много-много мороженого. Его раздавала тетка в белом халате. Перед мороженым Петька устоять не мог. Глаза у него разбежались. Ему захотелось и стаканчик с кремовой розочкой, и эскимо на палочке, и пломбир, но больше всего стаканчик.
Обычно мама не разрешала Петьке есть холодное мороженое, боялась, что он схватит ангину. Мама держала мороженое в блюдечке до тех пор, пока оно превращалось в теплое сладкое молоко. И тогда Петька, давясь, со слезами на глазах, хлебал его, глядя на кота, который сидел напротив и облизывался. Коту он тайком позволял облизать блюдечко…
Сейчас Петьке не мог помешать никто. Петька сглотнул слюну и сжал кулак так крепко, что пятак впился в ладошку и напомнил ему, что он может съесть любое, самое большое и самое вкусное мороженое.
«Только бы не ошибиться!» — подумал Петька, для верности обхватил левой рукой правую руку с зажатым пятаком и стал ходить вокруг тележки кругами. Сначала большими, затем подходя все ближе и ближе.
Возле тележки стоял мужчина в пенсне и доказывал толстой, багровой от гнева тетке:
— Так, голубушка, нельзя, сдачу надо отдавать, хотя бы и копеечку.
— Интеллигент! — ахнула тетка, апеллируя к публике, нервным движением вытащила тяжелый полотняный мешочек и высыпала мелочь.— Я что, надуть тебя хочу? Ты сюда гляди, где ты видишь копейки?
Нет, ты хорошо гляди, может, тебе из-за очков не видать. Ты видишь, у меня одно серебро? Все двугривенные дают, а после требуют… А где я возьму? Не хочешь — не ешь. А то раскричался, ишь ты! Выжига! — Она подбоченилась и закончила, как отрезала: — У кого нужных денег нет, те пускай не едят. Следующий. Бери, мальчик, чего стоишь.
Петька шагнул вперед.
— Мне стаканчик дайте. С кремом.
Тетка, тяжело дыша, протянула руку и замерла…
Она перевела взгляд с пятака на Петьку.
Петька стоял «а цыпочках, перегнув голову через край тележки так, что его щека сдвинулась к носу, и, не отрываясь, глядел на коробку, где, как в сотах, ровными рядами стояли стаканчики с настоящим, твердым, холодным мороженым. У Петьки даже лоб вспотел от нетерпения.
И тут видавшая всякие виды, злая от жары и наплыва покупателей тетка неожиданно для себя, не сводя глаз с Петьки, нашарила рукой стаканчик и… протянула ему.
— Мальчик Петя Антонов, твоя мама ожидает тебя на первом этаже в комнате милиции… Мальчик Петя…
Петька огляделся. Возле прилавка с тетрадками, где солидные первоклассники двигали крышками пеналов и щелкали замками портфелей, стоял спиной к нему, облокотившись, знакомый милиционер и беседовал вполголоса с продавщицей. Они смеялись.
Петька подошел к ним.
— Дядя милиционер…
— А, это ты? Гуляй, мальчик, гуляй,— едва взглянув на него, бросил через плечо милиционер.
— Я не могу больше гулять. Я Петя Антонов.
— Ну и что?
— Я мальчик Петя Антонов. Меня мама Ждет.
— А… Так бы и сказал. Ну, пошли…
Петькина свобода кончилась. Но он не горевал. Ведь у него осталось мороженое. Петька впился в него зубами и оглянулся напоследок. Тетка из-за тележки помахала ему рукой. Петька задвинул языком кусок мороженого за щеку и улыбнулся во весь свой щербатый рот. Этот мир ему очень нравился.