С прошлым связь живая

«Никак не могу вспомнить дресвянского паруса карбасного форму и размер… Позабыл. Смешно, а забыл. Много ли времени прошло… В библиотеке смотрел — всяких парусов есть, а нету нашего. Как мачту сделать, как ставить — помню, а как парус вдоль мачты крепить — забыл… Сын родится да спросит — что отвечу?».

«Круговая порука». Роман. Виталий МАСЛОВ

Живет себе человек, работает, детей вырастил — все у него ладно, да гложет душу что-то, не дает покоя. Зимой ли, летом ли садится он на рейсовый катер, пересекает в несколько минут залив, потом минут пятнадцать идет улочкой, вьющейся меж нечастых домов, выходит к берегу, к отмели и долго стоит здесь, у корпуса старого корабля. «Ну, что, дружище, жив еще? — говорит он. — Однако досталось тебе, потрепал тебя ураган: левый борт расшиваться начал. Да и мальчишки, вижу, частые гости здесь. Ну да уж я тебя не брошу, вызволю, дай только срок».

…С Вячеславом Трофимовичем Жевноватым меня свел случай позапрошлым летом. Позвонил он, сообщил, что через полчаса от морвокзала отправится катер в экспедицию по изучению вопросов о подъеме и восстановлении гидрографического судна «Николай Книпович».

«Экспедиция» — это звучало захватывающе, но когда я прибыл на борт катера и узнал, что путь предстоит недальний, всего лишь на противоположную сторону залива, пыл мой несколько угас. Однако же по возвращении из той экспедиции В. Т. Жевноватый нашел во мне единомышленника. Таковым являюсь и сейчас, когда пишу эти строки в ответ на мнение известного   нашего писателя Виталия Семеновича Маслова.

Не ради полемики затеял я эту статью. Считаю своим долгом выступить от имени тех, кто уже долгое время вкладывает   в  дело  восстановления корабля и душу свою, и силы, и кого встревожила сама мысль о прекращении работы на пункте ведомости «очистка и консервация». Ибо нет такой ведомости, в которой бы значилась технологическая операция под названием «душевный порыв». Не законсервируешь ведь звучание струн памяти в душах десятков людей, соприкоснувшихся с реликвией и почувствовавших вдруг нечто очищающее от накипи будней, от бытовщины, коя застила многим глаза. Я видел блеск памяти, гордости за предков наших в глазах курсантов Высшего инженерного морского училища, изо дня в день выполнявших грязную, неблагодарную, казалось бы, работу по подготовке судна к подъему. Я чувствовал, как замирало сердчишко у пятиклассников 46-й мурманской школы, сносивших в кучу, казалось бы мусор. Но нет: кованые гвозди, скобы, схваченные ржавчиной, еще крепкие кницы — все это для них было ценностью великой, было свидетельством подвига их предков. Я видел работу экипажей плавкранов, сверхурочную работу, на которую они уговорили… В. Т. Жевноватого, когда отпущенное ему время на использование кранов истекло, а дело еще не было закончено.

Вот ведь в чем главная ценность начинания: памятника еще нет, а он уже работает, будит нашу память, заставляет остановиться и оглянуться — как живем, чем живем. Как же все это теперь законсервировать? И для чего? Каким образом идея восстановления «Николая Книповича» перехлестнулась с мыслью об увековечении погибших кораблей тралфлота, о создании корабельного мемориала? Почему одно дело должно идти  в ущерб другому?

Думается, ошибка произошла потому, что Виталий Маслов слишком уж доверился заметке  А. Цветкова в газете «Комсомолец Заполярья» от 25 октября.

Поверхностность в любом деле — штука вредная. Не менее вредна она и в журналистике. К сожалению, грешит поверхностностью и упомянутая выше заметка. Вот выдержка из нее: «То, что в действительности предстало взору, являлось грудой старого, полусгнившего дерева, покрытого гроздьями шелестевшего на ветру ракушечника. Что и говорить — жалкое зрелище».

Согласен: такое зрелище вызовет не только жалость, но и недоумение по поводу идеи восстановления судна, компетентности организаторов этого дела. Я тоже был на совещании, которое проводил первый секретарь горкома КПСС Т. Н. Щербаев в октябре на 16-м причале судоверфи, и смею утверждать, что любопытная деталь ускользнула  от  А.  Цветкова.

Ведущий плотник деревообрабатывающего цеха В. С. Полиектов принес на совещание ножовку и топор. Принес как раз для того, чтобы желающие могли сами опробовать на прочность корпус старого корабля, убедиться в том, что мореный дуб от долгого пребывания в воде нисколько не утратил своих свойств. Могу добавить к этому, что еще летом прошлого года в той, первой экспедиции к месту стоянки «Николая Книповича» вопрос о прочности корпуса стоял первым. Помню и фразу, переданную на борт мотобота водолазом из отряда АСПТР: «Железо… щуп в него не идет». И кстати, кусок обшивки корабля со светлым, нетронутым временем распилом явился веским аргументом в пользу восстановления судна во время обсуждения этого вопроса в различных инстанциях.

А теперь о пресловутом миллионе. В той же заметке читаем: «По самым приблизительным подсчетам, реконструкция потребует около миллиона рублей». Кто же вел эти самые приблизительные   подсчеты?   А никто!

Цифра была брошена в пылу полемики так, на глазок. И   уж, во   всяком случае, строить планы относительно использования этого миллиона для создания мемориала кораблей не стоит, ибо этих денег просто нет в природе. Речь на совещании шла о стоимостном выражении работ и материалов, необходимых для восстановления судна.

Давайте и мы, тем не менее, попробуем представить, во что это обойдется.

На днях я разговаривал с Валентином Степановичем Полиектовым, плотником, чьи руки сегодня на вес золота, человеком,   который   еще и сегодня может не склепать, не сварить, а срубить корпус корабля. Он один из немногих, а может быть, и единственный ныне специалист такого профиля. Он водил меня вокруг останков шхуны и показывал все, что пойдет в дело. А пойдет на реконструкцию именно все — так он считает. На корпус материал дополнительный практически не понадобится. Есть киль, форштевень, ахтерштевень.

Хватит и набора, ведь шхуна зверобойная, для плавания во льдах   строилась, а   потому имеет сплошной дубовый набор, шпангоуты стоят плотно, почти примыкая друг к другу, и дополнительный ледовый пояс. Теперь же ей на берегу стоять, а следовательно, расстояние между ними можно увеличить. Наружу пойдет и внутренняя обшивка. Так что корпус целиком из родного, как говорится, дерева, Что нужно нового? Доски на палубу. Материалы для надстройки, для кубрика и каюты капитана, мачты и такелаж. Машинное отделение восстанавливать и не предполагалось, потому что внутри судна расположится музейная экспозиция, посвященная океанографическим исследованиям, проведенным «Персеем», «Книповичем»,  Политотдельцем» и их последователями. Затраты потребуются на транспортировку судна к месту его вечной стоянки. В основном это и все.

Как видите, нет в моей прикидке цифр, и с точки зрения экономиста такой расчет, конечно же, некорректен. Но, думается, дает он ясное представление о том, что больших средств, а уж тем более миллиона рублей на реконструкцию не потребуется. Точный же расчет сегодня никто сделать не сможет, потому что в рублях не учесть, например, участия комсомольцев судоверфи в восстановлении  корабля.

Сейчас как раз решается вопрос о создании комсомольского производства по восстановлению «Николая Книповича». Именно производства с планомерным распределением работы комсомольцев-энтузиастов на каждый день вместо периодических субботников, собирающих массу людей, не имеющих чем себя замять.

Секретарю комитета комсомола Татьяне Пахневой идея эта пришлась по душе. Суть ее в том, что предполагается открыть заказ на выполнение работ, подобный обычному производственному заказу, и согласно ему все работы распределят по цехам, но выполнять их станут в свободное время и на сэкономленных материалах. Из тысячи комсомольцев судоверфи, думаю,   нетрудно  будет     набрать  50—100 человек хороших рабочих специалистов.

Какой цифрой учесть их труд? Вот тут-то мы и подходим к главному: к тому, что не оценить рублем, но вместе с тем явится для нас бесценным приобретением, если работы по восстановлению судна будут продолжены   и   доведены  до  конца.

Вижу высокий смысл в том, что десятки, а то и сотни молодых людей вступят в процессе этой работы в прямую связь с прошлым, что связь эта явится для них уроком нравственности. Нет, не игрушку мы получим в итоге, а достоверное свидетельство мужества первопроходцев арктических морей и столь же достоверное свидетельство памяти о них потомков, получим дорогу памяти в прошлое.

Создавая памятники, мы часто забываем, что суть их должна быть двуединая: дань прошлому и воспитание будущего. Есть даже термин: «работа памятника». Так вот, чаще мы выполняем лишь первую часть задачи, ибо она дается нам проще: выбили на граните фамилии, и совесть чиста. А вот работает ли памятник, рождает ли он в душах грядущего поколения благоговение перед прошлым своей Родины, ведет ли их дорогой в прошлое? — это остается вне поля нашего зрения.

Да, идея создания мемориала кораблей заманчива и близка мурманчанам, но нет ли задачи первоочередной, насущной, как хлеб, такой задачи, которая действительно требует всенародного участия и немедленного решения?

Нужна продуманная, целенаправленная, истинно всенародная работа по увековечиванию памяти павших в  Великой Отечественной войне. Можно и сбор средств объявить, они необходимы. Но главное — чтобы каждый, особенно молодой человек, в   работе этой участвовал.

Чтобы вступил он в ту прямую связь с прошлым, которая и оставляет в душе уважение к нему, учит видеть заслуги былого перед настоящим,   перед   будущим.

Элементы опыта такой работы уже есть — действовали и действуют десятки поисковых групп, — а нужно, чтобы их были сотни. Чтобы такие отряды были в каждой   школе,  в   каждом ПТУ  — всюду, где есть комсомольские организации.

Ну и, конечно же, нельзя рамки   такого   поиска, всей работы по увековечению нашего прошлого ограничивать только героическим периодом Великой Отечественной. Она — звено в нашей истории. Но чтобы протянуть цель к истокам нашего сегодня, необходимы и другие звенья. И среди них — освоение арктических морей, в которое весомую лепту внесло экспедиционное судно «Николай Книпович».

На первом заседании оргкомитета возник спор о том, где стоять судну. «Только у Высшей мореходки», — заявил ректор училища А. А. Панченко. И хотя вопрос официально еще не решен — сначала восстановить судно необходимо — в моем лице Анатолий Афанасьевич имеет союзника, ибо вижу вместе с ним, как несут вахту на восставшем из обломков корабле курсанты, как принимают они присягу на его борту, проникаясь духом предков, раздвигавших льды неведомого деревянным форштевнем с помощью парусов и 120-сильной машины.

И вижу я, как приведет к старому кораблю бывший курсант своего сына и скажет ему… Впрочем, не знаю, что он скажет. Знаю лишь, что  сказать ему будет  что.

Л. ГУРЕВИЧ. Член оргкомитета по восстановлению экспедиционного судна «Николай Книпович».

 Читатели  предлагают

Прочитал статью писателя Виталия Маслова. Конечно,  возмутительно наше равнодушие к героическому прошлому. Долгие годы идет полемика о кораблях-символах, несущих в себе громадный нравственный и воспитательный заряд. И в той полемике мы незаметно «выплеснули ребенка». Необходимо, на мой взгляд, развернуть тему разговора о кораблях-символах и привлечь к материализации проблемы северян. Уверен, что равнодушных не будет.

Да, мы не смогли сохранить легендарный «Ермак» — символ великого мужества моряков по освоению Арктики. И восстановление гидрографического судна «Николай Книпович» — благородный шаг в этом начинании.

Ждет скорейшего решения своей судьбы не менее легендарный ледокол «Леонид Красин», который бережливо поддерживается в прекрасном состоянии экипажем. Уже почти готовый музей! Сегодня он принадлежит нефтегазоразведчикам. Именно радением их живет еще часть истории освоения Арктики. А моряки и Министерство морского флота СССР отмалчиваются, именно те, кто по долгу службы обязан бережно сохранить все то, что служит славе флота, воспитанию молодого поколения. Странная позиция!

Ледокол «Леонид Красин» должен стать не только моделью в   музее, но и «живой»  частью   корабельного   мемориала.

Л. Кокарев. Бывший капитан ледокола «Леонид Красин»

Предложение о создании в Мурманске корабельного мемориала, высказанное в статье «О героях-кораблях» писателем Виталием Семеновичем Масловым, управление главного архитектора города одобряет. Если станет известным заказчик по его проектированию и строительству, то будут выданы и требуемые исходные данные.

Что касается увековечивания памяти 25 героев-кораблей, о чем сообщил председатель совета ветеранов тралового флота Н. И. Малыгин в еженедельнике «Рыбный Мурман», то такая задача возложена на сам тралфлот. Но здесь не нашлось сил для того, чтобы довести дело до логического завершения. Отделу капитального строительства флота известно, что автор обелиска погибшим кораблям Р. И. Больжак высказал возражение по вопросу случайной установки плит у стелы и предложил свой вариант. Очевидно, общественным организациям флота следует окончательно решить этот вопрос, предварительно согласовав его как с автором проекта обелиска,  так  и  с управлением  культуры  облисполкома.

В. Маслов. Главный архитектор Мурманска

Газета «Полярная Правда» 24 декабря 1986 г.

Share and Enjoy:
  • Print
  • Digg
  • StumbleUpon
  • del.icio.us
  • Facebook
  • Yahoo! Buzz
  • Twitter
  • Google Bookmarks
Запись опубликована в рубрике История. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *