Десять лет прошло,— думал Володя, торопясь подальше уйти от дома Шлычкиных. — Немалый срок, можно праздновать юбилей. Смешные мы были ребятишки… И чего это я к дому ее притащился? Ведь не хотел! Условный рефлекс проснулся, что ли? Вот встретил бы ее, а что сказать? Неудобно…»
Второпях Володя и не заметил, как вышел на главную улицу города. Она была покрыта потрескавшимся асфальтом, и прохожих на ней было значительно больше, чем на остальных улицах. Военная форма одного привлекла внимание Володи. Он вгляделся, узнавая, и окликнул:
— Кузьма Иванович!
Военный оглянулся. Володя на ошибся: это был подполковник Сафелкин, городской военный комиссар.
— Здравия желаю, товарищ подполковник! — весело сказал Володя.
Военный комиссар улыбнулся и протянул руку: — Здравствуй, Еровченков, здравствуй. Поздравляю тебя.
— С чем, Кузьма Иванович?
— Как это «с чем»?— удивился подполковник.— С очередным воинским! Ты капитан?
— Капитан,— подтвердил Володя.
— Ну, вот, а ты скромничаешь,— довольно прокряхтел подполковник.— Я о всех о вас подробные сведения имею. Зайдем к нам, побеседуем.
Военкомат размещался тут же, на главной улице, в старом доме. В его дверях произошла маленькая заминка: подполковник на правах хозяина хотел пропустить вперед Володю, а Володя, как младший и по возрасту и по званию,— подполковника.
Кончилось это тем, что они почти одновременно, вежливо подталкивая друг друга, втиснулись в узкую дверь.
— Как Чичиков с Маниловым у Николая Гоголя, так и мы с тобой,— сказал подполковник, вытаскивая из кармана большой платок.
В кабинете подполковник усадил Володю у окна, а сам устроился за огромным, как луг, старым столом, стал двигать мраморный письменный прибор, переставлять пепельницу.
— А у вас все по-прежнему,— осмотревшись, сказал Володя.— Будто я в училище проситься пришел. Помните, с Сережкой Лускаревым?
— Ну, не скажи,— оживился подполковник.— Перемен много. Наглядную агитацию обновили полностью — видел в коридоре? Нового помещения добиваемся. Теперь у нас ведь два призыва в год — работы прибавилось, да… А училище, что ж? Сколько я вас таких направил, поставил, так сказать, на жизненный путь? Пятерых полковников призвал. Такими, как вы, пацанами пришли.
А теперь? Академии поокончали, частями командуют. Один в самом Генштабе. Голова! Книжки мне прислал: Жукова, Штеменко. Очень внимательный человек.
— Вам, Кузьма Иванович,— улыбнулся Володя,— только генерала не хватает, чтобы из ваших призывников вышел.
— А что? — приосанился подполковник. Дай срок, будет и генерал! А как будет, на пенсию попрошусь!
— Рано вам, Кузьма Иванович,— сказал Володя, продолжая улыбаться.
Подполковник обернулся и посмотрел на большой, в красках, портрет министра обороны, который висел у него над головой.
— Где же, Еровченков, рано? — со вздохом спросил он.— При четырех министрах здесь служил — четыре портрета в кабинете поменялись. Пора, брат. Уже в облвоенкомате начальник политотдела намекал. А ты — рано! Да ты как, холостой еще?
Володя встал и прошелся по кабинету.
— Вы словно сговорились все,— сказал он.— Отец меня сегодня уже допросил по этому поводу, теперь — вы. Уезжал — один наш офицер, тоже подполковник, интересовался, с женой вместе. Почему да почему… У них детей, между прочим, семеро, представляете, Кузьма Иванович?
— А что особенного? — пожал плечами подполковник.— Я сам у матери шестой. Хотя…— он на мгновение задумался.— Теперь, конечно, другая мода: один, от силы двое — и стоп, машина. Володя рассеянно поглядывал в окно.
Обнимая кипу газет, прошла высокая пожилая почтальонша. Прокатил новенький микроавтобус.
Мужчина в соломенной шляпе, наклонясь, пробирался по салону вперед, к шоферу, и что-то говорил, взмахивая рукой. Проехала на велосипеде девушка в ярко-голубых спортивных штанах. Володя узнал ее и мальчишку, который, крепко вцепившись в руль, сидел на раме. Это их он видел на улице Берег реки.
Девушка неожиданно соскочила с велосипеда и, оставив его в руках мальчишки, решительно ступила на дорожку, ведущую к дверям военкомата.
«Дочка чья-нибудь,— решил Володя.— Смело шагает. Как домой».
— …дружок твой, Лускарев,— продолжал свои рассуждения подполковник,— в прошлом году приезжал. С женой. Строит семью — это я одобряю. Он, правда, лейтенант еще: в погранвойсках со званиями не спешат. А семья, скажу я тебе, в любом случае — опора человеку…
— Сережка — старший лейтенант, заставой командует,— сказал Володя.— Он мне писал.
— Не забываете друг друга,— похвалил подполковник.— Молодцы. Друг, как и жена,— большое дело в жизни…
В дверь постучали — сначала негромко, потом настойчивей.
— Да! — сказал подполковник.
Неловко прикрыв за собой дверь, в кабинет вошла девушка в тренировочных штанах, подпоясанная скакалкой. Она откинула волосы со лба и с опозданием спросила:
— К вам можно?
— Да уж можно, раз вошла, — лукаво щурясь, ответил подполковник — Садись,— кивнул он на ряд стульев, стоявших у стены.— Слушаю тебя.
«Парень, наверное, писать перестал,— подумал Володя, разглядывая девушку.— Заленился, а она думает, катастрофа. Пришла справки наводить. А ничего… миленькая».
Девушка, помявшись, сказала:
— Спасибо, я постою,— и решительно вскинула голову: — Я к вам узнать… училище, летное, как туда поступают?
— В установленном порядке,— сказал подполковник.— Военнослужащие — рапорт командиру части, гражданская молодежь — через нас. А тебе-то зачем? Брат в училище хочет? Или это… товарищ?
— Нет, я сама,— помедлив и преодолев нерешительность, ответила девушка.
Подполковник даже привстал от неожиданности, навалился грудью на стол:
— То есть как «сама»? Ты что, смеешься?
Девушка посмотрела на него большими, полными слез глазами.
— Я серьезно… Я официально пришла,— заторопилась она, боясь, что ее перебьют, не дадут ей высказаться.— Я хотела заявление написать, потом подумала, что сначала лучше так, устно…
Военный комиссар прищелкнул пальцами и, ища поддержки, обернулся к Володе.
— Ну и ну!— сказал он, качая головой.— «Официально, заявление»,— видал, какой подход к делам теперь у молодежи? Да ты сядь, сядь,— обратился он к девушке.— Назовись и доложи все обстоятельно.
Девушка оглянулась и присела на край стула, тесно сдвинув колени. Обута была она в старенькие кеды. Из дырки в одном из них на пол просочилась жидкая струйка серого песка. «С пляжа,— отметил про себя Володя,— с улицы «Берег реки»,— и, вспомнив длинную белую табличку, улыбнулся.
— Меня Валей зовут,— сообщила девушка и тут же поправилась, снова заспешила:— Я Евтеева Валентина Сергеевна, пятьдесят четвертого года рождения. Комсомолка. Что еще? Школу окончила в этом году.
— И хочешь в училище? — спросил подполковник.
— Да, хочу,— подтвердила девушка.
— В военное?
— Да.
— В летное?
— Да…
Девушка потупилась, увидела на полу горку песка и, вспыхнув, наступила на нее — спрятала.
— В летные училища, дорогая моя товарищ Евтеева, принимаются только мужчины,— сказал подполковник.— И то не все, а здоровые и подготовленные. Женщина в училище — неслыханное дело. Ну, когда еще преподаватель, из гражданских…
Историю там, литературу…
Девушка упрямо сжала губы.
— Кузьма Иванович,— вмешался Володя,— здесь какое-то недоразумение. Зачем вам училище? — повернулся он к девушке.— Вы летчицей хотите стать?
— Нет, — ответила девушка.
— Н-ничего не понимаю,— затряс головой подполковник.— Весь сыр-бор тогда к чему? Ты что, — нахмурился он,— разыгрывать нас сюда пришла, головы нам морочить? Мы тебе не дети, товарищ Евтеева, ты это учти.
— Кем я хочу стать? — подняла голову девушка.— Космонавтом, вот кем!
— Ого! — выдохнул подполковник.— Это ты замахнулась! Будь мы в Москве, хотя бы в городе покрупнее, я бы тебя в аэроклуб направил, по линии ДОСААФ. А в наших условиях,— он развел руками,— радио, автомото… В Доме пионеров ребятня модельки всякие лепит. Чем я могу тебе помочь?
— А в летное училище, значит, нельзя? — спросила девушка, поднимаясь.
— Даже думать нечего,— ответил подполковник.
— Тогда извините,— сказала девушка и неожиданно быстро бросилась к дверям.
— Видал? — растерянно спросил подполковник, когда дверь за девушкой затворилась.— Такие,
брат, дела. Ай да Евтеева, образца пятьдесят четвертого года!
Володя вскочил и прошелся по тесному кабинету, остановился у окна, ковырнул белую замазку.
— Я ее на берегу видел,— сказал он,— работала со скакалкой. Настойчивая, видно, девушка. Кузьма Иванович, а что, действительно ничем нельзя помочь?
— Абсолютно ничем,— вздохнул подполковник. — Сам посуди. Возможности у нас… Аэроклуба нет…
А ее тоже Валентиной зовут, заметил? Вот, скажу я тебе, незадача!
В окно Володя видел, как нахохлившаяся девушка подошла к велосипеду. Мальчишка спросил у нее о чем-то, и она безнадежно махнула рукой. Володе вспомнился вдруг заставленный кроватями, огромный спортивный зал училища, бледный Сережка Лускарев… Он решительно шагнул к двери:
— Надо поговорить с ней. Надеялся человек, планы строил, а тут такое разочарование! Я пойду, Кузьма Иванович, догоню ее.
Подполковник кивнул, соглашаясь.
— Завтра обязательно загляни ко мне,— сказал он, напутствуя Володю.— Хочу, чтобы ты с кандидатами в училище беседу провел. Срок уточним, время. Буду ждать…
Володя вышел из кабинета.