Марина стала учительницей. «И этим сказано все»,— говорила она теперь родным и знакомым. Пройдет месяц, кончится лето, и ей, от которой они так много ждали, придется учить детей русскому языку и литературе, проходить глаголы, приставки, изучать скучные, надоевшие «образы». От одного этого можно зареветь… Впрочем, реветь-то как раз и не хотелось. Наоборот, интересно: а что же дальше? Марина по-прежнему была уверена, что все в ее жизни не случайно. Одни сразу достигают своих целей, другие — и их большинство — преодолевают массу трудностей. У нее второй путь. Кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая, а «судьба, как ракета, летит по параболе». Что-то еще случится. «Мы еще прикурим от солнца»,— говорила она себе, оформляя документы в школу.
Анкеты, справки, заявления… Оказывается, это не так просто — поступать на работу. Сидя в канцелярии, Марина рассматривала набитые бумагами шкафы, чернильницы, дыроколы, папки-скоросшиватели.
Приходили и уходили люди. Бесконечно стучала пишущая машинка. Приказы, отчеты, распоряжения.
И, наконец: «Зачислить Смусину Марину Львовну преподавателем… августа 1970 года». В этот момент ей по-настоящему стало страшно. Марина смотрела на сваленные в угол наглядные пособия, указки, стенды и вдруг с ужасом представила себе — нет, не то, как будет учить детей литературе — учить, даже по программам, Марина не боялась, программы нужны для того, чтобы их, программы, ломать! Но как?..
Вошла завуч. Статная, в черном шерстяном сарафане и тонкой блузке, теперь она уже не была похожа на завхоза. Она поздравила Марину с зачислением и опять, как и при первой их встрече, спросила, что молодой педагог умеет. Речь шла не о том, чтобы красить двери. Школе нужны люди высокого культурного уровня, и, если Марина Львовна хочет, почему бы ей, как литератору, не взять на себя создание театра. Театра? Действительно, как это раньше не пришло ей в голову. Конечно, сейчас Марина увлечена телевидением, но почти так же сильно она любит и театр. «Театр,— как говорил Всеволод Мейерхольд,— может сыграть громадную роль в переустройстве всего существующего». Марина уже мечтала о том, как сделает ребят своими единомышленниками. Они будут читать со сцены ее любимых поэтов, они начнут изучать классику и современное искусство, потом она расскажет им, как обострилась в наши дни тяга к точности, документу и какие возможности дает в этом плане не только театр, но и телевидение. И они полюбят телевидение. А это, это будет чудо как хорошо!
Домой Марина еще продолжала приходить с убитым видом (играла на образ, который от нее, «несчастной», ждали), в школе это уже явно отходило на второй план. Каждый день она знакомилась со своими коллегами и с удивлением видела: никто не обращал внимания на ее короткую юбку.
С молоденькой учительницей истории, Эллочкой, можно было порассуждать о джазе и об архитектуре — она уже успела поработать экскурсоводом в Петродворце. Директор вообще говорил, что у них должны культивироваться красота и благородство.
Он тоже, оказывается, был не только учителем — окончил Герценовский пединститут и художественное училище.
Натянув джинсы и ковбойку, Марина мыла в своем будущем классе окна, а про себя придумывала, как повесит в простенках старинные фонари — так будет современнее. Рассматривала пустые стеллажи и планки для наглядных пособий, вытирала с них пыль и прикидывала, какие можно будет купить или принести сюда из дома книги об искусстве. Мыла пол (он становился ярко-коричневым — удивительно школьный цвет) и размышляла, с чего начнет в восьмом классе Пушкина. Своим ученикам она не будет, как когда-то в школе ей, говорить прописи.
Нет, она даст им настоящего, подлинного Пушкина.
А потом и Лермонтова, Гоголя! Сделает так, чтобы здесь действительно культивировались красота и благородство. Она расставила на окнах цветы и — чего-то еще не хватало — принесла и повесила возле доски портрет Всеволода Мейерхольда. Школа находится на Гражданском проспекте, и театр — есть же в Москве Театр на Таганке — можно будет назвать Театром на Гражданке. Счастливая идея!
Величие человека определяется не тем, сколько несчастий на его долю выпало, а тем, как он с этими несчастьями борется. Марина не думала задерживаться в школе надолго. Отнюдь. Но раз случилось, раз она должна учить сейчас детей русскому языку и литературе, раз обязана создавать с ними театр, надо извлечь из данной ситуации как можно больше. И птицы опускаются на землю, чтобы потом стремительно и прекрасно взмыть в небо.
Марина с волнением ждала своего урока. Старалась почувствовать роль, которую будет играть.
Урок — это тоже спектакль, и надо подать себя так, чтобы тобой заинтересовались. Вопросы, жесты, увлекательность изложения. …Когда жила Офелия?
Давно. Ее жизнь — дым. Но почему на моих губах привкус горькой руты?.. Она до деталей продумала свой костюм. Строгое джерси, брошка или кулон с прозрачным камнем. Книга в руке. Только что делать с волосами? Отрастить невозможно, а так кудряшки, кудряшки, совсем девочка,— смотрелась Марина в зеркало. Придется как-нибудь подколоть. Все должно быть легким, воздушным, но и немножко по-академически солидным. Ведь она учительница. Она теперь Марина Львовна. Страдать и надеяться, мучиться и находить. Сейчас такое время, когда
надо не рассуждать или, точнее, не только рассуждать, но и переходить от слов к делу. Она, Марина Львовна Смусина, будет воспитывать новое, умное, интеллигентное поколение!
Тебя всегда любили Музы,
Тебе готовили венцы —
Пой ты; — а я пойду арбузы
Сажать и сеять огурцы,— писал ее любимый Поэт.