Александр Каневский
Изобрел я одну интересную штуковину. Пришел на работу к нам в НИИ, и говорю:
— Братцы! Честное слово, изобрел!
Все посмотрели и прямо ахнули: такой молодой, а уже такую штуковину изобрел? Обрадовались, кинулись обнимать, целовать меня. Вдруг кто-то крикнул:
«Качай его!» Меня и подбросили. Раз, два, а потом закачали…
Сначала я просил, чтоб прекратили: голова от высоты закружилась. Затем взлетал молча, всем
видом показывая, что недоволен.
А потом и вид показывать перестал. Качаюсь как ни в чем не бывало… Квартирку мне подбросили, зарплату подкинули — стал качаться с полным комфортом.
Те, кто меня в воздух подбрасывал, постепенно менялись, заканчивали институты, защищали диссертации, переходили на другую работу. На их место в наш институт приходили новые, подхватывали меня, качали дальше.
Прошли годы. Скучно мне стало одному. Решил жениться. Вижу рядом, в соседнем отделе, какую-то особу женского пола качают. Лица не рассмотреть, да не в лице счастье. Главное, до моего уровня долетает. Я ей с лета предложение сделал. Она, пролетая, ответила согласием. Через год, на должной высоте, и сын родился. Качаемся втроем. Сын иногда на землю спускается, в школу ходит. Он нам все новости и приносит о друзьях, родителях, сослуживцах: кто женился, кто родил кого, кто новую квартиру получил… Так что в курсе дела качаемся.
И вдруг — трах, бах, тарарах! Что такое? А это подбросили меня в очередной раз и… не поймали. Просто к этому времени обратили внимание: наш институт не работает,— и заставили всех вместо того, чтобы качанием заниматься, засесть за чертежные доски. Подбросить-то меня подбросили, а поймать не успели — все разошлись по своим рабочим местам. Рухнул я прямо с высоты на старое рабочее место. Сижу весь в синяках, среди обломков прежнего быта. Вокруг все каким-то делом заняты, а я ничего не умею, циркуль от дырокола отличить не могу, рейсшину с рейсфедером путаю… Пока качали, все позабыл! Решил поскорей снова что-нибудь изобрести, чтоб опять качать начали. Напряг мозги, сосредоточил остатки умственных
способностей. Череп трещит, а ни одна мысль в голову не лезет.
И понял я, что не бывать мне больше на высоте. Что же теперь делать, чем заняться? Ведь ни работать я не могу, ни думать не умею. И вдруг осенило: раз самого уже не качают, пойду-ка я других качать. А что? Как-никак тоже работа!
Перевод с украинского.
г. Киев.
Журнал Юность № 6 июнь 1973 г.
