На страницах «Работницы» не раз шла речь необходимости привлечения пенсионеров к посильному труду. Вот еще один аспект этой проблемы: пенсионеров приглашает к себе служба быта. Причем на очень выгодных условиях. Но они не спешат этим приглашением воспользоваться. Почему?
Этот парк находится в самом центре Ростова. Лесные тропинки, причудливые гроты, неожиданные холмики, родники… Сюда особенно любят приходить люди пожилые, с детьми. Я подсел к группе женщин и мужчин и задал им два вопроса: «Почему вы не работаете?» И еще: «Если бы вам в службе быта предложили работу, не требующую больших физических нагрузок, как бы вы к этому отнеслись?»
Не буду пересказывать смущенных, подозрительных, насмешливых и других реплик (типа «А ваше какое дело?»), характеризующих начало разговора, но, может быть, моя настойчивость, а скорее — непраздность самой темы заставили людей настроиться на серьезный лад. Двое заявили, что не собираются возвращаться к активному труду. Двое помялись вначале, а потом ответили, что один в прошлом учитель, другой — химик, охотно бы поработали, да ничего, кроме своей профессии, не знают. И, наконец, еще двое, указав на бегающих внуков, твердо заявили: «Мы, как видите, работаем, и довольно-таки напряженно».
Мое импровизированное социологическое «исследование» показало, что надомный труд заинтересовал третью часть неработающих.
Основательные опросы ученых (они проводились в двух районах Москвы) подняли эту цифру до 40 и даже 50 процентов.
Проблема казалась легко разрешимой — надомный труд в сфере обслуживания всегда поощрялся. Но только на первый взгляд. В службе быта Российской Федерации в начале пятилетки на дому трудилось около пяти тысяч человек (менее полупроцента всех занятых в системе российского сервиса). Цифра ничтожная, если учесть, что возможный резерв таких работников в сотни, тысячи раз больше.
Что же мешает им прийти в службу быта, где так остро нужны рабочие руки? Оказывается, надомную работу не так-то просто получить. Странная ситуация, не правда ли?
До недавнего времени все объяснялось просто: надомники «проходили» по графе «общая численность работающих». Соответственно предприятию устанавливали и все прочие показатели: объем, прибыль, производительность труда. Угнаться за цеховым ритмом работы с ее механизацией, отлаженной технологией в домашних условиях нелегко. А какой же руководитель допустит, чтобы производственные показатели его учреждения выглядели уныло из-за каких-то пенсионеров и многодетных матерей?
Теперь предприятие не ограничивают в привлечении надомников, они не входят в «среднесписочный состав». Оплата их труда производится по специальным расценкам и нормам, утвержденным на самих предприятиях быта.
Иными словами, «надомные» показатели нисколько не приглушают звука отчетных фанфар, если они и в самом деле могут звучать победно.
Итак, вопрос можно закрывать. Уважаемые бабушки, работайте, где вам будет удобнее, только работайте.
Но радоваться рано. Двери открыли, а в них не идут. Надомников в системе Минбыта РСФСР если и прибавилось — то совсем немного: сейчас их шесть с небольшим тысяч. Что же касается Ростова — специально поинтересовался, — здесь в службе быта всего 102 надомника, меньше 0,3 процента от всех там работающих. Хотя (факт весьма интересный и заслуживающий, возможно, специального рассмотрения!) их среднемесячная выработка выше, чем в среднем по управлению бытового обслуживания. Ограничен и круг работ, к которым привлечены надомники. В основном они работают в трикотажном объединении «Пушинка».
Но на дому могли бы чинить и шить обувь, ремонтировать часы, шить платья и пальто, делать художественную вышивку, изготавливать головные уборы (есть список рекомендуемых надомных работ, разработанный институтом РосбытНОТ). Всего этого нет.
Почему? Правовые проблемы, решены. Теперь требуется инициатива и предприимчивость. Но проявить инициативу оказалось значительно труднее, чем изменить юридический документ.
Я разговаривал со многими руководящими работниками ростовской службы быта. Попытаюсь обобщить высказанные ими соображения, сгруппировав их, так сказать, по производственному принципу.
Мнение объединения ремонта и пошива одежды:
— Конечно, взяли бы надомниц. Да они к нам неохотно идут. Ведь если человек умеет шить, он и без нашей помощи обойдется — найдет клиентов. А те, что не умеют шить? Вряд ли в пожилом возрасте человек возьмется осваивать новую работу…
Мнение областного объединения «Рембыттехника»:
— Сейчас у нас на дому работает трое часовщиков — инвалидов первой группы. Наверное, могли бы взять больше. Да слишком хлопотное это дело. Надо привозить и увозить заказы, вести особую форму отчетности. Затратим больше, чем получим.
Объединение индпошива и ремонта обуви:
— Необходимость в людях есть. Но какой же обувщик надомник? Теперь для ремонта обуви применяют сложную технику. Разве поставишь в комнате станок?
Причины, как видите, серьезные. Но такие ли уж «тупиковые», как кажутся на первый взгляд? Попробуем разобраться.
«…Обойдутся без нас», «сами найдут клиентов». И в самом деле, умелец не пропадет.
Если женщина может выполнить какую-то работу дома, зачем ей посредник в виде объединения. Так? Нет, не так! Даже самым опытным мастерицам гораздо выгоднее трудиться на предприятии, чем в одиночку. Ведь, кроме платы за изделие, которую, допустим, портниха получит от клиента, предприятие предоставляет ей, надомнице, определенные социальные блага: идет трудовой стаж, она получает оплачиваемый отпуск, путевки в санаторий, дом отдыха. Есть и другие выгоды. Постоянство заказов, которыми ее обеспечивает предприятие. «Забарахлит» машина — не надо искать мастерскую, тут же пришлют механика.
К тому же, согласитесь, приятнее, престижнее ощущать себя не кустарем-одиночкой, а равноправным членом большой рабочей семьи.
Так почему же «не идут люди»? Думаю, в основном потому, что не умеем, не научились мы как следует рекламировать надомный труд, нет необходимой информации, касающейся этой формы работы.
Я нисколько не удивился, когда услышал на коллегии Минбыта РСФСР реплику одного из руководителей Орловского облбытуправления:
— Все перепробовали—по радио объявления давали, в газете печатали, а люди не идут.
И не придут. Если сидеть и ждать их. Мало дать стандартное объявление. Надо искать более активные формы привлечения людей.
Ведь речь идет о пожилых, кому не так легко решиться на перемены в образе жизни.
В Киеве, в знаменитой фирме «Свитанок», когда искали нянь для малышей, бывало, подсаживались в сквериках к пожилым женщинам и беседовали с ними, рассказывали об этой работе. Приходили в отделы социального обеспечения, выбирали карточки пенсионеров, потом рассылали им открытки с приглашением на работу.
Разговариваю с генеральным директором Краснодарского трикотажного объединения Ольгой Александровной Ткаченко.
— У нас около ста надомниц — примерно 8 процентов общей численности рабочих. С каждой, кто собирается на пенсию, беседуем, просим еще поработать на предприятии, но уже не в цехе — там пожилым действительно нелегко, — а дома. И многие остаются. Средний заработок — 130 рублей. Если у работницы собственная вязальная машина, доплачиваем за ее амортизацию. Так что к пенсии солидная прибавка! Наши пенсионерки сами определяют свой план, количество рабочих часов. И не было случая, чтобы подвели. У пожилых людей свое достоинство!
Да. у пожилых своя психология, не считаться с ней нельзя. Нужен особо уважительный, индивидуальный подход к каждому из них. Не всякий пенсионер постучится в отдел кадров. Он вообще не любит просить. Отказ причинит ему куда больше волнений и боли, чем человеку молодому. Что ж, посчитаемся с этим. Пусть кадровики или иные работники сами придут к нему, приветят, попросят, а то и уговорят поработать. Не будем считать это капризом. Воздадим человеку то уважение, которое он заслужил.
Не могу не вспомнить тот самый упомянутый выше социологический опрос в Москве. У научных работников были свои научные задачи. потому они ходили по домам и задавали людям вопросы в рамках, так сказать, собственного исследования. А в результате — вовсе не предусмотренном!—многие из тех, с кем они беседовали, не просто ответили «да» на вопрос, хотят ли они вернуться к активному труду, но и действительно к нему вернулись. В визите научных работников они увидели внимательное отношение к себе и по-своему ответили на него.
Проблема вторая: какой из меня (из него) бытовик? Что я (он) умею делать? Помните: об этом равно говорили и хозяйственники и пенсионеры. И от этого тоже не отмахнешься.
Так мы подходим к проблеме обучения. Понимаю, насколько она не проста. Тридцать лет, например, трудилась женщина в цехе или сидела за бухгалтерским столом, а на пятьдесят шестом или пятьдесят седьмом году жизни ей надо привыкать к швейной машинке, вязальному крючку. Да притом не для себя шить и вязать, а для производства, где и нормы существуют и за качество спрашивают. Обучиться на склоне лет новому делу не так
просто. Но можно. И кто сказал, что обучаться надо обязательно под старость? Может быть, стоит начинать обучение, когда человек еще работает, но возраст приближается к пенсионному? Организовать, скажем, вечерние классы для тех. кому за пятьдесят? Уверен, что они не будут пустовать. Пожилым людям надо подсказать. помочь подыскать работу по силам и по душе. Здесь нужна профориентация. Странно звучит: профориентация для пенсионеров.
Но когда поговоришь с пожилыми людьми, которые, уйдя на пенсию, просто не знают, куда себя деть, слова эти не кажутся странными.
Третья проблема, «в квартире не поставишь станок». Но обязателен ли он, например, при индивидуальном изготовлении обуви? Когда-то ведь шили обувь вручную, и совсем неплохо получалось. Забываться стало обувное ремесло, одно из самых уважаемых когда-то на Руси. Вот бы надомникам и возродить его…
Иное положение с трикотажницами. Ручная вязка хороша, но и машинная имеет спрос. Нужны надомникам обычные станки типа «Кашубки» «Северянки», которые и вяжут быстро и места занимают немного. Но их-то и не имеет служба быта — предназначены эти машины только для индивидуального пользования.
Здесь вопрос Госплану СССР. Меняется ситуация, расширяется надомный труд в бытовом обслуживании. Может быть, следует перераспределить «рыночные» и «производственные» фонды вязальных машин, чтобы бытовики получали необходимое оборудование непосредственно с предприятий? Правда, «Северянки» рассчитаны на небольшую нагрузку, четырех, а то и восьми часов ежедневной работы они не выдержат. Так не создать ли специальные станки для надомников? Впрочем, выдумывать ничего не надо. Видел я такие станки в Вильнюсе, в объединении «Дована». Станки небольшие, компактные, бесшумные (чтобы не мешать соседям). Местная промышленность Литвы такие станки делает для своих нужд.
Почему бы не позаимствовать их опыт другим министерствам и ведомствам?
Я рассказал далеко не обо всех организационных проблемах, которые ждут решения. Могу отослать за опытом в Запорожье. В системе службы быта здесь создали первый в стране комбинат надомного труда, работает он успешно и приносит немалую прибыль… Трудится в комбинате около 700 человек (более 600 из них — женщины: пенсионерки, многодетные мамы и просто мамы с маленькими детьми).
Работа: изготовление пластин из отходов меха, небольших ковриков, некоторых видов галантереи, головных уборов, дорожек, трикотажных изделий.
В первый год (это было в 1979-м) план у комбината был немногим больше 300 тысяч рублей. Сейчас приближается к полутора миллионам. Стало быть, перспективна надомная форма работы, выгодна. И в Запорожье видят возможности, резервы ее развития. Это ведь, в сущности, резервы расширения услуг, удобств, которые получаем мы все.
Но почему только в Запорожье? Разве подобное нельзя организовать и в других областях? У инициативы нет географии. Была бы инициатива.
И.ГЛАН
Работница № 12 декабрь 1983 г.
