Прощай, тетка Беларусь!

1
Долгожданное пришло неожиданно, спокойно и буднично. По-прежнему светило горячее летнее солнце, по-прежнему громыхало за горизонтом. И по-прежнему с ужасом думали Комары об оккупантах: вдруг опять наскочат? Тогда всем каюк. Партизан совсем не стало видно и слышно в округе, надеяться не на кого.
И тут к Варваре пришла из Чарнецов родственница по мужу и на вопрос: «Как там, ничего не слышно, не придут ироды под корень выводить нас?» — изумленно растопырив глаза, ойкнула:
— Ой, да что ж это робицца на белом свете?! Да через Чарнецы уже двое суток наши, красные, идут, а вы тут все еще смерти ждете! Ну, глухомань вольховая!
Варвара онемела, а Велик соскочил с помоста и понесся по улице, крича на бегу встречным:
— Наши в Чарнецах!
Вскоре за ним уже бежало все детское население Комаров. А взрослые кучками поспешали сзади.
…Еще издали Велик услышал песню. Она толкнулась к нему прямо в сердце: это была довоенная «Катюша», простая песенка о любви, но запрещенная в оккупации и оттого ставшая политической и антифашистской.
Ой ты, песня, песенка девичья,
Ты лети за ясным солнцем вслед.
И бойцу на дальнем пограничье
От Катюши передай привет.
У Велика перехватило горло, и он перешел на шаг.
Из Чарнецов одна за другой выкатывались машины. Солдаты в зеленых погонах, с красными от солнца лицами, пели истово и задушевно.
Пусть он вспомнит девушку простую. Пусть услышит, как она поет. Пусть он землю бережет родную, А любовь Катюша сбережет.
Глотая слезы, которые ему не удалось сдержать, Велик вспоминал другой день: вот так же ехали солдаты, тоже пели. Но это были чужие солдаты и чужие песни. Знакомство с ними началось в родной деревне Журавкино с того, что один из них отнял у Велика сито. А завершилось это знакомство почти через три года в белорусской деревне Комары, в Колком гущаре… Все, что случилось за эти неполных три года, будто огнем прошлось по его душе, и что-то в ней сгорело дотла, а что-то народилось на пожарище. Он чувствовал себя так, словно вынырнул из темной давящей глуби, смотрит вокруг и видит все по-новому: потому что все-все понимает. Вот эти солдаты, например, с их выгоревшими запыленными гимнастерками, зелеными погонами и с «Катюшей» были ему сейчас дороги до слез, до боли, как кровные близкие родные. И распирало грудь чувство гордости за них, за русское, советское, что они несли с собой, за то, что это — наше общее.
Вдруг из-за хат, совсем низко, вывернул самолет с черными крестами на фюзеляже и крыльях.
— Возду-y-yxl — пронеслось над дорогой, обрубив песню.
Машины тормозили на полном ходу, солдаты сыпались через борта, как зерна из сухого колоса, и разбегались в обе стороны от дороги.
— Ложись! Ложись! — раздавались голоса. Фашистский летчик полоснул из пулемета и пошел на новый заход.
— А ты что ж это? — крикнул кто-то рядом с Великом и свалил его с ног. Сам упал рядом и прижал голову мальчика к земле, лицо Велика оказалось у солдата под мышкой.
От гимнастерки резко пахло потом и пылью, и Велик все отворачивал лицо в сторону, а солдат все прижимал его к себе.
Немец сделал еще два захода и улетел — может, патроны кончились, может, была у него другая задача, а здесь просто попутно решил порезвиться.
— По маши-и-инам! — послышалась команда. Солдат встал, отряхнулся и вдруг цепко ухватил Велика за плечо.
— Сынок! Да неужто ты? Да как же… откуда ж?.. Отец! Нисколько, считай, не изменился, только усы завел, и то, видать, недавно: были они редкие, короткие и неожиданно рыжеватые.
— Папка!
— Сынок!
В двух словах Велик рассказал, где он живет и как сюда попал. Отец подвел его к машине, из кабины которой высокий, тоже усатый сержант уже звал его.
— Вот сына встретил, Семен Иванович.
— Как так? Не шути! Ты ведь вон откуда.
— Война, Семен Иванович.
— Да-а, война…— Сержант почесал в затылке, растерянно поморгал.— И ничем не могу помочь, Мельников. Попрощайся и садись, ехать надо.
Солдаты в кузове (тоже все усатые) смотрели сочувственно. Один из них, с веселыми глазами, крикнул шоферу, стоявшему у крыла машины:
— Крымов, а ты мотор проверил? Может, из твоего карбюратора фриц решето сделал, а ты стоишь, ворон ловишь!
— А ведь и правда, товарищ сержант, не проверил я мотор.
— Обязанностей не знаешь! — строго сказал Семен Иванович.— Ну, давай быстрей! Десять минут тебе.
Крымов открыл капот, и голова его скрылась под ним. Сержант отошел на обочину и начал тряпочкой драить сапоги. Солдаты в кузове о чем-то оживленно заговорили, делая вид, что забыли о Мельниковых.
Но отец с сыном понимали, что шоферу нечего делать под капотом, и им казалось, что тот томится бездельем, и что солдаты тоже ждут конца этого свидания, а Семен Иванович украдкой поглядывает на часы. И они молчали, подавленные и страдающие из-за своей немоты. Ведь надо столько сообщить друг другу, но для большого разговора нет времени, а коротко ничего не скажешь.
— А чего это у вас все усатые? — спросил Велик — молчать становилось уже невыносимо.
— А это потому, что мы гвардия,— охотно подхватил отец.— Решили, что вот, мол, гвардейцы должны отличаться, стало быть, усами.
Опять повисло напряженное молчание. Они смотрели друг на друга глазами, полными слез.
— Ну что ж, Мельников…— мягко и словно виновато сказал сержант.
— Николай, ты дай сынишке из фатерляндовских запасов! — Из кузова протянули туго набитый вещмешок.
— Вот же балда! — с досадой воскликнул отец.— Ну, конечно! Держи-ка, сынок. Во что бы тебе…
— Да отдай с вещмешком, ничего,— сказал Семен Иванович.— Добудем другой… Заводи! — крикнул он шоферу и полез в кабину.
Отец обнял Велика, прижал его голову к груди.
— Ты пробирайся домой, сынок,— всхлипнув, прошептал он.— Мне писали: матери нашей и Тани там нет, я уж думал, все вы… А теперь надежда появилась — может, и они где-нибудь вот так же, как ты…
Он поцеловал сына, вскочил в кузов и замахал оттуда пилоткой. И все солдаты прощально улыбались, что-то кричали, но в реве двинувшейся машины слов было не разобрать. Велик ответно махал рукой и смотрел вслед удалявшемуся грузовику, пока он не скрылся в клубе пыли. Повернулся, чтобы идти, и увидел рядом Манюшку, а за нею, чуть в отдалении, кучку комаровских ребятишек. Он подошел к ним и сказал Лявону:
— Вон кто мой отец, а ты как меня обзываешь?
— Ну…— стараясь скрыть смущение, промямлил Лявон.— Давно уже не обзывал. Целую неделю.

2
Дома устроили пиршество. Велик открыл банку мясной тушенки, банку рыбных консервов, отрезал толстый кусок колбасы, достал целую буханку хлеба. А Варвара налила полную миску жирного супа. Оказывается, через Комары, пока ребята бегали в Чарнецы, проследовала военная часть, был тут у них привал на обед, и деревню кормили из полевых кухонь.
— Эх, не надо бы сразу так богато,— сказала Варвара.— Не выдюжат животы… Ну, да ладно, будем есть, каб нас усех раки зъели! Сягодни у нас свято. И коли похвореем брюхом — не беда. Фашиста выклятого пережили, а это переживем.
Наелись до отвала — из-за стола долго не могли встать. Осоловели, как пьяные. Да и не хотелось расставаться с праздником. Так и сидели, перекидываясь редкими словами.
— Мне, тетя Варя, отец велел домой пробираться,— сказал Велик.
Варвара всплеснула руками.
— Да ён что, в уме? Мыслимо ли дело — малолетнему одному в такую дорогу?
— Ну уж, малолетнему,— обиделся он.— И не один я буду, с Манюшкой.
— Еще лучше — слепой слепого ведет! Самому дай бог добраться, да и куда она тебе?
Велик глянул на Манюшку, увидел ее ожидающие, молящие глаза.
— Ей тоже надо домой, правда, Манюш?
— Не бросай меня,— не сводя с него взгляда, прошептала Манюшка.— Я тебе… я… что скажешь, то и буду делать…
— Возьму, не бойся. На попутных доберемся до какой-нибудь станции, а там… Да мы не одни такие! Доберемся!
— Да что ж вы будете там, одни малые?
— Ну, что, что… Пахать, сеять… Землю населять надо. Выгнал оттуда фашист всех, не может же земля без людей… Да ты, тетя Варя, за нас не переживай — в своей хате и стены помогают.
— Да и хаты, мабыць, няма Все ж небось разбито.
— Ну, и хату, значит, строить надо. Варвара откинула седую прядь и заплакала.
— А, каб вас обоих раки зъели! Вы ж мне як родные стали!
Глядя на нее, заплакали и девочки — Манюшка и Яня. И Велик с трудом сдерживал слезы: больно было смотреть на Варвару — она стала совсем старухой, всего за одну неделю
Только Лявон был спокоен. Исподлобья взглядывая на Велика, сказал:
— А хай едут. Все равно мы с ним не уживемся. Он мне мешает бригадой командовать.
Варвара замахала на него руками.
— Что ты, сынок? Да и досыть вам в войну играться. Вон сколько вас война положила в гущаре.
— Новые вырастут,— небрежно сказал Лявон.— Был бы командир, а бойцов он себе найдет.
— А, каб тебя Пярун спалив!

3
На бугре за деревней Велик и Манюшка, снаряженные по-походному, с сумками за плечами, распрощались с комаровской ребятней, что вышла их проводить. Отсюда хорошо виделись и деревня, и пойма реки, и Телятичи за нею.
Прощайте, Комары. Прощай, Усвейка. Прощайте, добрые люди, что не дали пропасть.
Тетка Варвара с Яней и Амеля проводили их до самого большака.
— Ну, лихом не поминайте.— Варвара достала из-под кофты маленькую кожаную ладанку, а из нее — легкие ажурные сережки, тускло поблескивающие позолотой.— Вот, Веля, это у нас в роду от веку передается старшей дочери на счастье. Возьми, сынок, и коли придет такой час, что вот все, край жизни настал, то продай — сам спасись и ее спаси,— кивнула на Манюшку.
Велик протестующе вскинул ладони. Варвара недовольно прикрикнула:
— Да не дергайся ты! Считай, это тебе от Каролинки взаймы. Як минет лихолетье, вырастешь большой, то приедешь к нам и вернешь долг, чтобы Каролинка не осталась без счастья. Бачишь, якая Варка хитрунка — теперь тебе нельзя забыть Беларусь. Ды и разве ж, сынок, не за что ее помнить? Она ведь, як родная тетка, все поделила с вами пополам — и хлеб и слезы…
Глядя вслед удаляющейся тетке Варваре, Велик растроганно додумывал горькие мысли, освещенные теперь надеждой на далекую встречу.
Прощай, тетка Беларусь!
Нет, не прощай — до свидания.
г. Калининград.

Журнал «Юность» № 6 июнь 1981 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области

Share and Enjoy:
  • Print
  • Digg
  • StumbleUpon
  • del.icio.us
  • Facebook
  • Yahoo! Buzz
  • Twitter
  • Google Bookmarks
Запись опубликована в рубрике Здесь твой окоп, Литература. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

1 комментарий на «Прощай, тетка Беларусь!»

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *