И опять его научит совесть 1

1
Едва подсохла земля, комаровцы с лопатами высыпали на огороды: надо было копать землю, сажать и сеять. Вышли все — от старого до малого. Было в деревне с десяток коней — престарелых и брошенных партизанами из-за болезни или ран. На них выехали в поле — пахать под жито и ячмень.
Варварина орава тоже копошилась на огороде. И Велик своих вывел, хотя хозяйка не неволила его и не просила. Но и не отговаривала: постоялец, считала она, малец умный, самостоятельный, знает, что делает,
Дни становились все длиннее, и времени хватало на все: и поработать, и порыбалить, и сходить за съедобными травами, и заготовить дров для завтрашней протопки, и поиграть. Да и число обязанностей у Велика подсократилось: побираться он давно уже не ходил, работать тоже не приглашали. Варварина семья и Беликова давно жили одним хозяйством — нечего было делить. Ранней весной собирали на полях «гопики» — прошлогоднюю перемерзлую картошку, пекли из нее блины и лепешки. Позднее пошли в пищу разные травы — щавель, чеснок, свинухи, борщ, котики, заячья капуста. Изредка баловались рыбкой — когда Велику или Лявону улыбалась удача. Впрочем, Лявону она улыбалась совсем редко: рыбалить по-настоящему у него не хватало терпения — если клев был плохой, Лявон моментально сматывал удочку…
— И как только вы еще держитесь на свете? — говорила иногда Варвара, глядя на детей, хрумкающих какую-нибудь зелень.— Мы взрослые, и то иной раз ноги не идут, а у вас откуль такие силы?
Дети были тощенькие, но в общем-то здоровые, шумливые и даже с кое-каким румянцем на щеках — солнышко, свежий воздух да зелень хранили от болезней и затухания.
Нарубив к завтрашнему дню дров и похлебав щавеля на рыбной юшке, Велик отправился собирать свою бригаду: давно не маршировали и не ходили на штурм фашистских гарнизонов.
Велик объявил весенние учения бригады.
Они развернулись у Колкого гущара — зарослей шиповника. Он уже набрал новые силы, был в шипах и листьях, усыпан зелеными ягодами.
Вот когда особенно пригодились уроки Яна Викторовича по военному делу. Ребятам нравилось выходить по вызову из строя, отдавать честь, четко докладывать. Нравилось ходить в разведку в деревню, в пойму Усвейки, на кладбище, развернувшись цепью, с криком «ypa!» атаковать «врага».
Все время ставил палки в колеса Лявон. Он не мог простить Велику его возвышения: чужак, слабее Лявона, а вот оттеснил вожака на второе место и сам стал командовать им. Когда жил в деревне Ян Викторович, интересовавшийся ребячьей бригадой, Лявон выступать открыто против комбрига не решался, а сейчас бояться ему было некого. Едва Велик поотрядно построил бригаду, Лявон заявил?
— Я стану спереди.
— Становись на правый фланг,— сказал Велик.— Если построение в шеренгу, никто впереди не стоит. Не положено.
Черные глаза Лявона зажглись злым кошачьим пламенем, тонкие губы скривились, и показалось даже, будто на макушке стали дыбом его смоляные вихры (он давно уже, с тех пор, как побежали первые ручьи, не носил шапку — чтоб, наконец, уравняться с Великом, проходившим с непокрытой головой всю зиму).
— Ты! Без тебя знаю, что положено, что не положено. Где захочу, там и стану.
Велик пожал плечами. Ему не хотелось ни драки, ни ссоры — за что драться? Строптивый начштаба стал впереди шеренги, но после первой же команды — «Направо!» — понял нелепость своего положения и подошел к комбригу.
— Ты! Я тоже хочу командовать!
— Двоим не положено.
— Заладил: не положено, не положено! Тогда скажи: что делает начальник штаба? Впереди строя ему не положено, командовать не положено… Что же положено, а?
Велик и сам не знал. Если по названию, то начальник штаба командует штабом, но в их бригаде никакого штаба нет.
«Надо было спросить у Яна Викторовича»,— с досадой подумал он.
Лявон подошел к строю и скомандовал:
— Третий отряд, напра-во! Шагом марш! — и увел третий отряд.
Опять комбриг промолчал. Лявон явно нарывался на скандал, на драку, а Велик стремился этого избежать: ребята подумают, что свою власть отстаивает, а она ему не нужна, пусть сами выбирают между ним и Лявоном.
А власть между тем уплывала из рук. Лявон нахально забрал у него и второй отряд. Его командир Стась воспротивился было, сказав, что выполняет только приказы комбрига, но Лявон, выпятив грудь и размахивая руками, ринулся на него. Стась вопросительно посмотрел на Велика, тот поспешно сказал:
— Пускай. Я разрешаю.
Через некоторое время, видя, что Лявон направляется к нему, наверно, за последним отрядом, Велик почувствовал себя лопоухим губошлепом и начал крутить над головой рукою — сигнал «Общий сбор».
— Ты! Что такое? — подскочил к нему Лявон.— Почему сбор?
— Сейчас узнаешь.
— А приказы трэба отдавать через меня,— заявил Лявон.— Я начштаба.
Тут зашумел первый отряд.
— Что он кидается на всех, как щенок? Вель, дай ты ему!
Лявон исподлобья яростно оглядел всех и отошел.
Велик разделил бригаду на две части—две армии.
— Каждая армия,— объявил он,— должна выследить и вывести из строя своего противника. Правила такие. Если двое напали на одного, он считается взятым в плен. Если ты подкрался к вражескому солдату сзади и дотронулся до него, он считается убитым. Если сошлись один на один лицом к лицу, борются. Кто кого собьет, тот победил. Только без драки.
Стали рядиться, кто будет кем. Конечно, и те и другие хотели быть партизанами и не хотели немцами. Решили так: будут зеленые и желтые.
— Желтыми командовать будет начштаба,— сказал Велик,— зелеными я.
— А почему это тебе зеленые? — немедленно высунулся Лявон.— Хитер! Зелеными я буду командовать.
Можно было бы посмеяться над этой выходкой. Но Велика разбирало зло: Лявон, видимо, решил все делать поперек.
Зеленые ушли. Велик выбрал место для штаба в густом кустарнике у самой воды, оставил с собой Стася и Амелю, остальных попарно разослал на поиски.
Первыми из разведки вернулись Мишка и Стасов брат Яшка. Смуглый, остроносый Яшка, таинственно понизив голос, доложил:
— Товарищ комбриг, наших двоих схватили — Володю и Алеся. Мы лежим за кустом, а их ведут. Четверо на двоих.
— Вам было приказано разыскать штаб зеленых. Разыскали?
— А як же.— Яшка, улыбаясь, прижмурил глаза, и лицо его приняло плутоватое выражение.— Они — Лявон и еще двое — сидят с той стороны Колкого гущара. Только к ним не подлезть — перед ними большая прогалина, а с боков — посты, на реке и на дороге… Товарищ комбриг, хана нам. Зеленых теперь больше, и у них оборона неприступная.
— Без паники! Значит, говорите, к ним не подобраться?
— Не-а,— замотали головами Мишка с Яшкой.— И прямо нельзя, и с боков нельзя.
— Ас тыла?
— Ас тыла и подавно нельзя. С тыла у них Колкий гущар Это крепче любой стены.
— Вот vr хорошо, что они так думают. А мы с тыла подползем и возьмем их.
— Ну, Велик, это ты брось,— сказал Стась.
— Ни один человек в жизни не ходил там и не ползал,— поддержал его Амеля.
— Не было надобности, вот и не ползал. А мы поползем. Нам победа нужна. Из-за победы на фронте бойцы знаешь, что делают? Проползти в Колком гущаре — это для них тьфу!
— Да как мы поползем? — подал голос Яша.— Не пролезть же просто-напросто.
— А я прикидывал. Внизу, у самой земли, колючек нет, а между стволами проползти можно. Только, конечно, на пузе придется… Значит, так: Стась остается здесь для связи. Как придут разведчики, ждите сигнала и пробирайтесь к нам. За мной ползет Амеля, потом Мишка, замыкающим Яша. Сигнал сбора…— Велик заложил в рот два пальца колечком и громко высвистнул.— Все! За мной!
Он подошел к краю Колкого гущара, встал на колени и нырнул в траву между двух стволов шиповника.
Уже через несколько метров Велик понял, что двигаться в этой чащобе будет во много раз труднее, чем он предполагал. Между стволами росла не только трава, но и разный мелкий кустарник, он пружинил под тяжестью тела, а временами приподнимал его, и тогда колючки на нижних ветках шиповника цеплялись за одежду, больно царапали. Солнце и ветер сюда не проникали, воздух был недвижим, густ и сумрачен. Дышалось тяжело, пот заливал глаза, разъедал свежие царапины.
Время от времени Велик прекращал двигаться, поворачивался набок и проверял свое войско. Амеля, сопя и отплевываясь, полз «ноздря к ноге», не отставая ни на сантиметр. Потное, красное лицо его было в бледных пятнах. Он смотрел на Велика загнанно и жалко, но не жаловался, и глаза его светились. Мишка отставал и не видел впереди Амелю: мелкий кустарник, по которому они тащились, сразу же выпрямлялся, скрывая ползущего и его след. Всякий раз, остановившись. Велик подавал условный сигнал. Весь залитый потом, распаренный, замыкающий Яша начинал хныкать:
— Трэба назад. Вы ж видите — нельзя проползти, чего ж суетесь дале?
— Что назад, что вперед — теперь почти одинаково,— увещевал его Велик.— А проползти можно — мы же ползем.
— Да-а… У меня вон вся рубаха на спине порвана, думаешь, матка похвалит?
— И чего ты все жалишься? — выговаривал ему Амеля.— Мы ж вот молчим.
Отдохнув и подзарядив Яшу, трогались дальше.
Ребята двигались так долго, что Велику уже стало казаться, что они заблудились. Не должно бы: он все время проверял направление по солнцу — оно смутно угадывалось за плотным зеленым сводом. Он сцепил зубы и, чтобы заглушить сомнение, шепотом погонял себя:
— Вперед! Вперед!
Вдруг впереди слева послышались голоса, причем очень близко.
Велик медленно, чтобы успели подтянуться остальные, пополз в ту сторону.
— Выскакиваем все вместе,— шепотом сказал он и каждому дал задание, кто кого выводит из строя, чтобы не было путаницы.
Появление Великовой четверки вызвало в Лявоновом войске изумление. Сперва никто не хотел верить, что ребята проползли через весь Колкий гущар. Громче всех кричал Лявон, разъяренный тем, что Велик этим маневром вывел из строя почти половину зеленой армии.
— Ты! Скажи своей Маньке, может, она поверит, а я не такой дурень! Тут змея не проползет. Ты глянь только — палец просунуть некуда.
Но доказательство, как говорится, было налицо: красные, потные, поцарапанные ребята в одежде, усеянной шипами, листьями и травинками. Да и откуда бы они еще могли взяться тут? На четверку смотрели с восхищением, как на героев. Только Лявон не хотел признавать подвига.
— Подумаешь! Да я могу два раза без отдыха проползти — туда и обратно…
Он встал на четвереньки, собираясь лезть в Колкий гущар.
— Ползти надо,— сказал Велик,— на пузе, иначе ничего не выйдет.
В это время на поляне появился малец лет шести. Растрепанный, зареванный, он еще издали что-то кричал и в отчаянии махал руками.
— Стась! — рыдая, кричал малец.— Яшка! Батьку привезли… уби-итого-о!

Журнал «Юность» № 6 июнь 1981 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области

Share and Enjoy:
  • Print
  • Digg
  • StumbleUpon
  • del.icio.us
  • Facebook
  • Yahoo! Buzz
  • Twitter
  • Google Bookmarks
Запись опубликована в рубрике Здесь твой окоп, Литература. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *