Архив рубрики: «Сто тринадцатый»

Эдька жаловался на нехватку времени, на теперешнюю трудность поступления в институт или в училище без трудового стажа или службы в армии и, словно жил в другом мире, не писал ни слова о сестре. Дроздов, судя по его письму, пошел под … Читать далее →

Для чего на судах рынды, колокола? Ни склянки ими не отбивают, ни авральных сигналов не подают. Висят они себе, поблескивают, если надраены, позвякивают в сильную качку. В общем, одно название — колокола громкого боя. Даже когда оторвало баржу и бортовая … Читать далее →

В стенгазете решили дать побольше критики — в управлении это ценят. Корюшкин взял на себя оформительскую часть, Лобову, Карину и Лашкову поручил все остальное. Газету надо было делать быстро и срочно нести в управление на смотр, об этом сообщил вернувшийся … Читать далее →

Карин, примостившись на банкете, по своим часам с секундной стрелкой засекает время, тренерским жестом подает Лобову знак, и тот под свист и щелканье скакалки из старого кабеля начинает разминку. Скакалка кажется многим детской забавой, пустяком. Но когда после очередных трех … Читать далее →

Комната Зойки узенькая и высокая, в старом доме. — Ее бы положить на бок,— сказал Лобов, осмотревшись. В коридоре слева и справа — еще двери, много дверей, и Зойкина последняя, рядом с огромной, с множеством плит кухней. Комната аккуратненькая, и … Читать далее →

В Таллине, на стоянке, отказал компрессор. На вахте Воронова, когда тот набивал сальник одного из вентилей, в углу перед щитом вдруг загрохало. Старший моторист обмер, бросился к компрессору — гремело там — и остановил двигатель. Неведомо отчего вышла из строя … Читать далее →

На правой руке Сулину оставили полтора пальца — большой и две фаланги мизинца. Первое время он плакал по ночам, ощупывая забинтованную культю, прижимал ее к щеке и обнюхивал. Потом перестал плакать, только, тяжко всхлипывая, вздыхал и думал, думал… С судна … Читать далее →

Карин, передав вахту Шило, успел побыть в душе, побриться, выгладить костюм Куртеева, который тот дал ему на вечер, и упросил Зойку покормить его пораньше. Зойка принесла ему миску с лапшой, подрезала в общую хлебницу хлеба и, подперев голову рукой, села … Читать далее →

Димка, я не могу больше. Что случилось? Не могу себе представить, чтобы все было хорошо, чтобы с тобой что-нибудь не стряслось. Долго боролась — ты же знаешь, какая я упрямая! — и не выдержала, пишу первой. А вдруг твое письмо … Читать далее →

Это Наткино письмо Лобов еще не получил, оно еще трясется где-то на пути к нему в ящиках почтового вагона, трясется, равнодушное и к Наткиному и к его недоумению. А пока он стоял посреди фойе, подталкиваемый снующими, возбужденными людьми, и, ничего … Читать далее →